— Обещаю. Можете быть спокойны.
Драк склонился и поцеловал ей на прощание руку. Заметив, что Аллата смотрит в их сторону, Анжи загасила в себе порыв обнять ставшего ей дорогим небожителя. Она долго стояла на крыльце, пока стая Эйлиит не покинула двор.
— И что теперь? – поинтересовалась Анжи, заметив стоявшего за спиной Турнена. – Кто возвеличит тебя до статуса Творца?
— Найдутся желающие. Старейшины города завтра же явятся, стоит вестнику сообщить о поражении завоевателей. Разумеется, старцы поспешат отвесить благодарственный поклон своей спасительнице! Но дифирамбов ты не удостоишься, поскольку главам города станут известны некоторые шокирующие сведения о Правительнице их мира. К примеру, что она не приходится сестрой предшественницы. Более того, имеются веские причины считать, что она – пособница вторгшихся завоевателей.
Пораженная таким заявлением Анжи собралась возразить, но Турнен, качнувшись вперед, упорно продолжал:
— …И была центровым участником задуманного свержения Тирлэй с целью заполучить права на наследование трона. Получив власть над людьми, она, под маской добродетели, уничтожила своих подданных, прибегнув к помощи соумышленников – Ридоронты и ее поверенного.
Очередная попытка прервать Турнена не удалась.
— …Правительница делает все, чтобы воины не дошли до Чародейского Поля, радея о безопасности своих подельников. Когда же все стоящие защитники Тир-ре коварно, исподтишка одолены, она резко меняет ход задуманного. Призывает в помощь две стороны нездешних обитателей, а соответственно – не имеющих права претендовать на отвоеванные земли, и намеревается с их помощью уничтожить недавнишних сообщников. А точнее – Ридоронту, наверняка, исконно планировавшую занять место Тирлэй. Но Правительнице пришлось по вкусу властвование, и она не намерена отдавать заарканенный титул. Опасаясь, что сама не сумеет справиться с чародейкой, использует союзника, предлагая оставить себя в роли главы. Поверенный считает, что малолетней девчонкой, добывшей победу Тир-ре и завоевавшей уважение народа, будет куда легче помыкать, чем зрелой и властной Ридоронтой. Через нее можно управлять всем миром, став хотя бы слугой в ее замке. Но у Правительницы иное мнение. Она избавляется от поздно опомнившейся Аргонты стараниями соблазненного перспективами заговорщика. Но, вопреки его ожиданиям, после не спешит воспользоваться данной ей возможностью помиловать пленного. Заподозрив, что негласно возведенный до уровня советника он начнет диктовать ей условия, она намеревается освободиться и от него. А для этого и нужно-то просто не заявить о своей воле – даровать врагу жизнь. Вероломно промолчать. А теперь ты уже не успеешь огласить помилование в надежде на содействие с его стороны. Тебе предстоит ответить за совершенное. Ты предстанешь пред городскими властями, в непредвиденных обстоятельствах исполняющими обязанности Правителя. Тогда и выскажешься по поводу незаконности моих притязаний.
Обескураженная умело слепленными обвинениями, Анжи зажмурилась и зажала ладонями уши, упорно мотая головой. Все это какой-то кошмар! Скорее бы проснуться! Нет, это вовсе не сон. На таких условиях она не намерена передавать все полномочия Турнену! Она будет доказывать свою непричастность ко всему перечисленному! Только по силам ли ей это? Утверждение всегда весомее отрицания!
— Владычествовать тебе осталось не больше суток. Но оставшееся до возвращения Старейшин время ты проведешь в уединении.
Анжи вытерла слезы и открыла глаза. По обе стороны от Турнена встали Блик и Дым, подозрительно опустившие головы.
— Сопроводите изменницу в отведенные ей покои.
— Нет! – выкрикнула Анжи, когда парни послушно шагнули к ней. – Вы не посмеете! Я еще ваша Правительница! Я вам приказываю!
Стальные обручи пальцев защелкнулись на локтях. Она пыталась вырваться, изо всех оставшихся сил сопротивлялась. Но ее все же заволокли в залу и потащили к неприметной, утопленной в стене лестнице. Эйрэна несла горящий факел, освещая парням путь.
Эхо разъяренного крика билось в высоченный потолок, рвалось в клочья о зубья разбитых стекол, тонуло в нежилом пространстве. Никто не пришел на выручку: все разбрелись по верхним этажам и ничего не слышали.
Пятнадцать сумрачных ступенек, узкая деревянная дверь, массивный железный запор. Скрип петель. Огонь факела выхватил очертания маленькой комнаты. Округлые своды, четыре угла, четыре глухие стены.
Свет улизнул в коридор, глухо звякнуло железо, проскрежетал запор. Оставшись в полной мгле, Анжи принялась бить кулаками в дверь, прекрасно понимая, что все попытки окажутся тщетными. Обессилев, она привалилась к холодной стене и присела на корточки. Уткнулась в колени и расплакалась.
Желая пересесть в уголок, пошарила пальцами по стене и отпрянула, увязнув в упругой паутине. Тряхнув рукой, перебралась обратно к двери и решила больше не двигаться с места.
Час прошел? день? месяц? Или, может быть, минула вечность? Время в этой темнице стояло на месте. Каждое мгновение обращалось в год ожидания.
«Хоть бы Старейшины не объявились, и меня некому было судить! – поначалу неистово молила Анжи, вынужденная бродить вдоль стены, чтобы согреться. – Пусть бы их не осталось в живых! Да простят меня небеса».
Пять шагов в одну сторону, пять шагов – в другую. Снова и снова до головокружения, до боли в дрожащих от холода мышцах!
«Не будет никакого суда!» – спустя час или год вдруг ослепительно вспыхнула мысль, заставив Анжи вновь заходить по комнате.
Одни Старейшины обладают законным правом низвести главу мира с занятого им пьедестала! А если власти города по тем или иным причинам не объявятся? Тогда трон Правительницы, так или иначе, останется за Анжи. Такое положение дел, разумеется, не устраивает Турнена, жаждущего как можно скорее занять предназначенное ему место. Только избавившись от Правительницы, он может провозгласить себя наследником правящей династии Эвиса. А значит…
«Меня замуровали заживо . Уж пусть бы лучше объявились Старейшины и хотя бы попробовали добраться до правды!»
Ободрав ладони и отбив пальцы ног, Анжи перестала сокрушать дверь и расселась посреди комнаты. Наступило странное отупение.
«Я чувствую ее. Она в этой комнате. Терпеливо ждет. Меня не страшат объятья смерти. Мне ничего не нужно. Увидеть бы солнце».
Ей довелось видеть солнце несколько дней подряд и при этом горько сожалеть, что вышла на суровый свет из безжизненной темноты.
Ее разбудило лязганье запора и стонущий визг несмазанных петель. Приподняв голову, она заслонилась рукой от ударившего по глазам света. В комнату ворвался кисловатый запах железа. Грохот каблуков по каменным плитам, знакомое позвякивание кольчуги, и рядом возник силуэт стражника. Откуда он здесь взялся? Город ведь пуст.
— Извольте встать и следовать за нами, – пробасил сверху незнакомый голос, показавшийся громом после долгой тишины.
Анжи встала, не догадываясь, что происходит, и поплелась к распахнутой двери. В коридоре стояли еще двое вооруженных стражей. Когда она, спотыкаясь, спустилась с лестницы, тут же попала в грозный треугольник.
Приемную захватил утренний свет и трескучий от первых морозов воздух. Подгоняемая толчками в спину, Анжи торопливо вышла на крыльцо и, щурясь от яркого солнца, поразилась толпам зевак, заполнившим огромный двор. Сколько же дней сожрала темница, если все беглецы успели вернуться?
Снова требовательный укол в плечо. Ступеньки, запорошенные тонким слоем снега, раскрашенного вереницей птичьих следов. Бездонная синева неба и холодное, беспощадное солнце.
— Тарта! – услышала Анжи в жужжащем гуле голосов и посмотрела на подбежавшую к ней Зерийку. – Эй вы, железные людишки! Да, я к вам обращаюсь! Куда ведете мою тарту? Кого-кого! Эту самую девку!
— Судить! – угрюмо глянув на нее, хмыкнул страж. – Завидно стало?
— Да я ж так, просто из женского любопытства спросила! – попятилась Синэка и чудесным образом затерялась в толпе.