Повалившись набок, Анжи так и не смогла заснуть. Терла запястья и сгибы локтей в надежде разогнать по венам стывшую кровь. Снова время расслоилось, приобретя новое замедленное течение. Иногда она переворачивалась на спину, всматривалась в темноту и видела далекие звезды, уверенная, что станет одной из них. Все они – поставленные точки в чьих-то прочитанных богами писаниях. Только готовая смиренно вручить себя в руки смерти, Анжи вдруг начинала цепляться за тонкую ниточку жизни. Переступив через священный символизм, отыскала тряпичный ободок и, отполировав о штанину пришитые к нему гроздья, отведала терпких ягод. После не раз утоляла ими голод, пока ветки не остались голыми.
Прислушавшись, Анжи села и развернулась к комнате. К звуку шагов прибавились тусклые лучи, несмелыми змеями проникшие в щели. Ключ отыскал скважину замка и отворил дверь. На пол хлынул желтоватый свет, а на пороге возникла высокая черная фигура. Прищурившись, Анжи не сразу узнала в шагнувшем в ее темницу человеке своего преемника. Еще не утвержденная власть над миром добавила ему роста? Или напитала жилы зловещим мраком? Что-то в нем заметно изменилось. Ах да, его статус по отношению к бывшей Правительнице. Проводником был, союзником, заговорщиком, противником и карателем – тоже. Теперь вот предстал во всей красе всемогущего тюремщика.
Удовлетворенный видом просторной гробницы, Турнен заметил на полу ободок с обглоданными паутинками веточек и перевел взгляд на пленницу.
— Смотрю, ты сегодня уже отобедала, – сказал он, перешагнув через ленту. – В таком случае взвар из сухофруктов я отнесу обратно. Кстати, ты в курсе последних событий? Правительница оказалась самозванкой! И в день назначенной казни благополучно скончалась при виде морской плети. Удостоенная милости нового Правителя, получила должные почести и была погребена на Прощальных Кострах. Вот такие дела. Так что, для всех ты мертва. Никому не придет в голову искать твой дух в моем замке. Не тешь себя пустой надеждой, что кто-то явится и выдворит тебя из этой темницы. Ах да, казнь твоего недавнишнего союзника перенесли на две недели. Посчитали нужным через него разведать обстановку в царстве королевы Аргонты. И мнится мне, ты поспешила обрадоваться победе.
Турнен оставил на узком подоконнике огарок и, забрав с собой принесенную баклагу с отваром, покинул комнату. Анжи поднялась и подошла к намертво закрытому ставнями оконцу. Как она не наткнулась на него раньше? Понимала же, что сквозняки не могут гулять в замкнутом пространстве! Хотя, было не до этого.
Она попыталась раскрыть ставни, но только ободрала о гвозди пальцы. Да и толку стараться? Ну, сумеет она выбраться из этого склепа, а дальше что? Отправится босиком по снегу в поисках Ледяного Пламени? За этими стенами ее поджидает гибель. Первый встречный горожанин, признав в ней умершую и похороненную арестантку, окрестит ее дьявольской дочерью. И тогда весь Тир-ре объединится и устроит грандиозную охоту. А когда затравит, изловит, то облачит в соломенное платье и придаст огню.
Никто не в курсе того, что она жива и находится в замке. Но кому-то же Турнен поручил вытащить ее из могилы и доставить сюда? Неужели он сам вырвал ее из объятий земли? Но зачем? Для чего? Вначале объявился в темнице судейского двора и оставил бутылек «Пустыря», проявив к загубленной им предшественнице странное сердоболие. А потом счел такую смерть легкой и решил одарить более изысканным букетом страданий? Что может быть приятнее, чем участие в мучительном, неспешном изведении находящегося в твоей власти врага? Как сладостна такая месть! С каким аппетитом насыщается извечно голодный зверь ненависти. Какое успокоение приходит, когда жажда возмездия утолена чужой болью.
Анжи устроилась на полу и заставила себя улыбнуться. Она отработает эту гримасу до автоматизма! Турнену не заглянуть под ее маску и не увидеть лавы кипящих терзаний и обид. Никогда.
* * *
Расположившись в кресле и зажав в руке раскрытую книгу, Турнен, отвлекшись от чтения, задумчиво смотрел в огонь камина. Запертая в бывшей гардеробной пленница не покидала его мысли.
Какая же невыразимая чехарда вот уже месяцы господствует в душе! Он до сих пор не может уяснить, кто его пленница на самом деле. Почти уверенный в ее самозванстве, иногда натыкается на различные признаки высокого рода. И тогда пытается понять, как же сестра Тирлэй могла ту предать. И снова десяток подтверждений тому, что она просто актриса.
Как он проклинал себя за то, что не отдал ее старухе Смерти! Зачем нажил себе такую мороку? Ради чего рисковал с таким трудом добытым положением? Ведь если Старейшинам станет известно, что Правитель задумал в обход их суда оставить самозванку в живых и тайно содержит ее в замке, его в одно мгновение лишат титула. И уже никогда не получить короны! О таком одолжении старцы только и мечтают. Спят и видят, как заполучить его место. И теперь у них есть все шансы объявить его изменником.
Вернувшись на Прощальные Костры двумя часами позже, он нашел развороченную им могилу восстановленной. Если это не простой гробовщик, не придавший особого значения увиденному, то кто тогда? Возможно, нашлись свидетели его неблаговидных деяний. Значит, скоро пожалуют к нему и начнут продавать свое молчание за его милости.
Захлопнув книгу, Турнен огрел ею подлокотник и поднялся. Взяв с камина подсвечник, отправился в гардеробную, что и для него стала темницей. Бесовским местом, куда постоянно влекло! Он испивал в ее глухих стенах обжигающую ненависть. За той тяжелой потайной дверью его обжигала беспощадным огнем ярость. Так что же неудержимо тянуло в эту ставшую неприступной цитадель?
Спустившись в приемную, Турнен велел страже смениться и незаметно поднялся к двери в гардеробную. Вытащив из кармана ключ, нерешительно воткнул его в скважину и отворил замок. Войдя в комнату, напоролся на уже знакомую всевластную улыбку. Пленница стояла у окна, скрестив руки на груди. Какое же насмешливое презрение плескалось в ее глазах! Уже какой день она пытается убедить его в своей несокрушимости. Встав в позу воина, дает понять, что ее не сломить ни голодом, ни жаждой, ни заточением.
Турнен же видел больше того, что она выставляла напоказ. Ноги на ширине плеч говорили о слабости и неуверенной координации движений. Сложенные на груди руки непринужденно прикрывали прозрачную рубаху. Стиснутые в улыбке зубы могли в любой момент выдать ее озноб.
— Вы частый гость в моей обители, господин Авэфлион, – шлифуя каждое слово, заговорила она. – Назойливость отныне в моде?
— Да неужели мой визит тебе не в радость? – разыграл удивление Турнен, поставив свечу на подоконник.
— Признаться честно, ваши каждодневные визиты мне приелись. Советую на досуге почитать об этике, которой король развалин должен владеть в совершенстве. Ведь это все, чем он богат. А в кругах преступниц и самозванок вам добрых манер не набраться. Мне наскучило ваше общество. Идите вон.
— Боишься, что силенки тебя вот-вот оставят? – подойдя ближе и склонившись над Анжи, с ответным презрением прошептал Турнен. – Маска с грохотом упадет на пол, и ты предстанешь передо мной жалким созданием.
— Не дождетесь, господин Авэфлион.
— А мне и не нужно ждать. Я и так вижу тебя насквозь. Любое дуновение свалит тебя с ног. Твою левую ступню все время поводит судорогой. Покрывшаяся пупырышками кожа говорит о том, как сильно ты замерзла. Пересохшие губы гласят о долгой, изнуряющей жажде. Едва я выйду за дверь, ты сожмешься от боли, застучишь зубами и свернешься раненой змеей вон в том уголке. Захочешь расплакаться, но опять не сможешь. Ведь слезы не омывают твои глаза уже третьи сутки.
— Если из вас получится такой же владыка, как врачеватель, то мне остается посочувствовать вашим верноподданным.
— Ты и без того достаточно одарила их участием.
— Почему вы не позволили мне умереть?
Вопрос застал Турнена врасплох. Он и сам спрашивал себя о том же, но не находил ответа. Потому, так и покинул темницу, ничего не сказав.