Юноша попытался спихнуть с себя демонессу, но ощутил в конечностях такую слабость, что не смог даже дернуться. Впрочем, та сама взвизгнула и откатилась в сторону, увернувшись от второго луча, сорвавшегося с рук стоящей в дверях настоящей Лии, и от молнии маячившего в проеме Грэга, который во второй руке держал Мирласа.
Суккуб быстро глянула на всех присутствующих, показала Лии синюшный язык и исчезла в красноватом облаке с глухим хлопком, который обычно издают лопнувшие воздушные шарики.
Ростислав застонал. Все его существо, как ему казалось, сосредоточилась там, в половых органах, все остальное совершенно потеряло чувствительность, словно он умудрился отлежать сразу и руки, и ноги, и даже челюсть.
Грэг что-то сказал и ринулся обратно на палубу, а Лия подбежала к кровати и быстро поставила ладони над грудью Короткова. С ее рук полилось белое сияние, которое прогоняло онемение, гасило постыдную страсть… Юноша задышал ровнее, нашел в себе силы повернуть голову и посмотреть Лии в глаза.
— Прости меня, — сказал он тихо, — Я не знал…
— Ты не виноват, — сказала Лия, опускаясь рядом с Избранником на кровать и укрывая его одеялом, — Ни суккуба, ни инкуба, так просто не распознать, если они маскируются под кого-то. Тем более, тем, на кого они нацелились. Появление этой стервы означает одно: Аргаррон не забыл и не простил тебе смерть лорда Деймоса, и будет мстить.
— Что со мной?
— Ничего особенного, — Лия погладила Ростислава по голой груди, — Просто… суккуб высосала почти всю твою жизненную силу, и если бы я опоздала хоть на минуту — тебя было бы не спасти…
— Как?
— Если бы ты излил в нее свое семя… а произошло бы это в течение минуты, я думаю… Так вот, если бы это произошло, она полностью завладела бы твоей душой, и ты стал бы ее рабом навечно.
Ростислав нервно сглотнул. Лия рассуждала о подобных вещах непринужденно и буднично, словно речь шла о конторской работе, а не о судьбе бессмертной души.
— А как ты догадалась, что со мной суккуб? — спросил Коротков.
— Да я вообще спала, — ответила ворожея, — Приткнулась на корме, и все… Если бы Мирлас меня не разбудил, тебя бы уже не было в живых. Скажи ему спасибо, что он псионик, каких мало. Сразу распознал демонессу, которая почти потеряла контроль, увидев тебя. Аргаррон ее, наверное, измучил воздержанием…
— Мне так стыдно… — Ростислав вздохнул, — Я попался, как мальчишка… Причем видел ведь суккубов раньше.
Коротков боялся возможной иронии девушки по этому поводу, но та осталась серьезной.
— Не стыдись, — сказала она, — Ты ведь думал, что это я…
— Я подозревал, что не ты, — честно признался юноша, — Но не мог быть уверенным, что это суккуб…
— Ладно, — Лия улыбнулась, — Посмотри на это с другой стороны — ты все же получил удовольствие.
Она явно подтрунивала над Ростиславом, и ей удалось его смутить. Юноша отвел взгляд, чувствуя, как пылают уши. Что бы там ни было, объятия суккуба принесли незабываемые впечатления. И если с Лией все было нежно и спокойно, то у суккуба, наоборот, на первом месте стояли бешеная страсть и жар.
— Ну зачем ты так… — выдавил он, — Я же тебя люблю, а не демонессу…
— Не принимай же так близко к сердцу, — сказала Лия и, наклонившись, поцеловала Ростислава в щеку, — Никто не в силах совладать со своей плотью с определенного момента… Так уж мы, живые, устроены.
— Ты не сердишься на меня?
— Конечно нет, глупенький… На что сердиться? На естество живого существа?
Ростислав расслабился. Ему все еще было стыдно за свою страсть в отношении суккуба, но слова Лии немного успокаивали. Вообще, мораль квостров несколько отличалась от той, к которой он привык дома, и это периодически создавало ситуации, щекотливые для Ростислава, но которые ничуть не смущали Лию.
— Отдыхай пока, — Лия встала, поправив одеяло, — До Радужного Города еще далеко, успеешь отоспаться. А я защиту поставлю на комнату, чтобы демонесса больше не пролезла.
— Хорошо, спасибо, — Коротков улыбнулся. Действительно, ему не мешало бы сейчас выспаться — несмотря на целительное волшебство ворожеи, он чувствовал нечеловеческую усталость.
Когда Лия вышла, Ростислав уже крепко спал безмятежным сном праведника.
* * *
Машали Первый стоял перед зеркалом, в котором отражался не он, а Архимаг Лоарин. Квостр только что выслушал сводку потерь, после чего сильно помрачнел лицом.
— Два квода, — наконец сказал он после тяжелой паузы, — Два квода, лучший маг Воздуха и почти все посланные рыцари… Нам некем заменить их, Ваше Величество.
Король шуолов вздохнул и сказал:
— Нам больше не удастся встретить архидемона вот так — прижав к зоне легкости и застав практически врасплох. Придется организовывать оборону Алашома, а лучше сразу Радужного Города…
— Я понимаю… Хорошо, я вышлю немного друидов и пару боевых магов. Это все, что я могу позволить сейчас. Сам понимаешь, и так придется затыкать дыры в обороне гениями стихий или мальчишками со старших курсов Академии.
— Конечно, — король кивнул, — Я все понимаю. Как насчет помощи Всадников? Они же не останутся в стороне?
— Мы вызывали их на связь, но Старший Брат Унарос сказал, что они подумают и потом сами нам сообщат. Пока вестей от них не было.
— Что если атаковать самим? — спросил Машали Первый, — Уверен, архидемон такого не ждет от нас…
Архимаг на мгновение призадумался, оптом покачал головой:
— Нет. Слишком велик риск. Думаю, Аргаррон прознает про контрудар еще на этапе подготовки и успеет подготовить достойную встречу. Идти ва-банк мы просто не имеем права.
— Почему?
— По той же причине, что и в прошлый раз. На карте — судьба Каенора, ни больше, ни меньше. И если не мы, никто архидемону не помешает бросить наш мир в топку собственного возвеличивания.
— Ясно. Тогда до завтра?
— Да. Завтра вечером свяжемся еще раз, надо будет распределить магические силы в оптимальном порядке для защиты Алашома и Радужного Города.
— До встречи, друг Лоарин.
— До встречи, Ваше Величество.
Зеркало погасло. Король устало откинулся в кресле, прикрыв глаза. Он, восходя на престол, даже не предполагал, что все страшные истории, рассказанные отцом про Аргаррона, обретут плоть и кровь при его, Машали, жизни. Будущее казалось радужным и безоблачным, как небо над городом квостров, но Аргаррон вернулся, причем еще более могущественным, чем раньше. Доказательством служило сообщение о полном разгроме могущественного Братства Молота, которое архидемон сокрушил за какую-то неделю.
В дверь, постучавшись, зашел адъютант. Щелкнул каблуками и сказал:
— Прошу прощения, Ваше Величество. Там пришла капитан Касси.
— Пусть зайдет.
— Да, Ваше Величество, — адъютант поклонился и вышел, а спустя минуту в комнату вошла стройная девушка-квостр, одетая в мундир Воздушного флота, с сизыми крыльями за спиной.
— Здравствуй, Касси, — сказал король и выдавил улыбку, — Что-то случилось?
Девушка подняла взгляд серо-голубых глаз. Она, несмотря на относительную для квостров молодость, была уже в чине капитана и состояла на должности военного консультанта шуолов, обучая алашомскую молодежь вести воздушные бои. Надо сказать, смелости и боевым навыкам Касси едва ли находились аналоги во всей армии Машали Первого, и король всегда приводил военного консультанта в пример выпускникам офицерских курсов.
— Ваше Величество, — капитан козырнула, как это было принято у квостров, — Прошу разрешения участвовать в обороне Алашома.
— Но ты же и так руководишь размещением групп воздушного прикрытия, — удивился король, — Что-то не так?
— Я имею в виду, не консультации по тактике и обороне, а непосредственные действия. Прошу дать под мое командование линкор «Маргаррат». Или какой-нибудь из крейсеров.
Машали задумался. Касси была, пожалуй, единственным офицерам в армии, кому бы он доверил любой из оставшихся кораблей. Даже линкор «Маргаррат», немного устаревший, но все еще грозный корабль, который после недавней битвы стал флагманом флота. Но в случае чего Касси заменить было некем. Физически. Вообще король сомневался, что даже в Радужном Городе найдется еще один такой же смелый и самоотверженный офицер, который при этом еще был бы и квалифицированным специалистом военного дела.