Середина лета. Вода в пруду немного прохладнее воздуха. Это только сначала, как только руки в воду опустишь. А потом ощущение небольшой разности температур проходит.
Пруд этот и назвать прудом-то нельзя. Заросший до последней блёстки воды, только в середине его ещё остался сравнительно чистый островок, на который рискуют пролезать домашние гуси и утки, да иногда присаживаются переночевать и покормиться дикие утки. Воду из пруда пить, конечно, нельзя, хотя на вид она и чистая. Что там пить! Пруд давно уже не знает купальщиков-ребятишек. Только что и принимает к себе гусей да уток.
Вода чистая, если смотреть с берега. А в пригоршню зацепишь её, чего в ней только нет! Какой-то очень мелкий мусор движется точками, палочками, рогутыльками. А некоторые точки оказываются вдруг живыми, крошечными рачками-козявочками. А вот с берега разбегом в воду ушёл жук-торпеда. Тело у жука гладкое, в форме вытянутой чечевицы. Плывет он толчками, работая всеми ногами сразу, как на спортивных соревнованиях на лодках. На концах ножек этого жука маленькие лопаточки-лепесточки. Жук только ногами работает чаще, чем спортсмены вёслами. Добрался он таким подводным бегом до дна, а дальше пошёл пешком. Может быть, покормиться водорослями, может быть, рачками-козявочками, а может, и чем покрупнее, по сравнению с мелкотой, видной в пригоршне. А случится – и сам достанется на обед какому-нибудь монстру.
Вот с монстрами водными не повезло нам в России. Как-то они не прижились. И что их у нас так напугало? Вода как вода, природа – уж куда богаче! Ведь на Земле где только нет России! А поди ж ты! Напугались, видно, духа российского. А ведь живёт же время от времени чудище в озере Лох-Несси. Крупный такой динозавр. Крупный, но хитрый. Хитрее нас, лохов. Не очень-то он себя нам показывает. Так, иногда, кто-нибудь в тумане, а то и спросонья или глубокого похмелья, увидит какую-нибудь его часть над водой. Но, понятно, пока узривший чудище поганое за соседями побежит, за фотоаппаратом, динозавр этот в который раз часть свою уберёт на долгие годы. А учёные тут же экспедиции снаряжают на поиски, воду прощупывают-просвечивают-прозвучивают, суетятся на воде и на берегу. Но животное не дуро, или не дурак, если это – он, или не дура, если это – она (пока не поймали – загадка). Оно (он, она) быстренько убегает, как говорят исследователи, по своим водным каналам далеко в океан, а может быть, и в свою родную пещеру, найти которую, конечно, нет никакой возможности. Вот так и живёт оно (он, она) сотни тысяч, а то и миллионы лет, не даваясь в руки людям и не показываясь настолько, чтобы людей насмерть не перепугать. Знает, что попадись он (оно, она) в руки людям, то откроются тут же для него (него, неё) двери всех палеонтологических музеев. И будут на него (него, неё) приходить глазеть люди со всего мира во все их тибетские глаза.
Вот тут же нечаянно образовалась и другая загадка мира, загаданная самим себе: откуда есть пошло? И бьётся над ней, этой загадкой, много лет Эрнест Мулдашев [14]. И разгадал же он загадку эту (практически) в своих «сенсационных результатах научной гималайской экспедиции».
Часть задачи решилась сравнительно (для нас с вами, конечно) просто: «…Мы (Э.Р.Мулдашев со товарищи – С.Ч.), взяв фотографии людей всех рас мира, высчитали «среднестатистические глаза». Они принадлежали тибетской расе», «…рассчитали пути миграции человечества из Тибета, которые удивительным образом совпали с историческими фактами». Эта же компания гипотетически раскрыла и величайшую тайну человечества – Генофонд человечества.
Генофонд человечества, совсем уж для непосвящённых, это существующая на Земле «страхующая система жизни в виде «законсервированных» путём сомати людей разных цивилизаций, находящихся в глубоких подземельях». Вероятно, в тех же подземельях, в которых прячется от нас тот самый дракоша (он, она, оно).
«Сомати – это когда моё тело неподвижно, как камень, как мёртвое, но я живой. Каменнонеподвижное тело, но оно живое». В таком состоянии тело может находиться сотни, тысячи и даже миллионы лет, а потом, по собственному, конечно, желанию, человек, этот законсервированный фонд, может ожить.
Ко всему этому «привели логика и научные факты», но, к сожалению, как и с Лох-Несси, «потрогать и сфотографировать законсервированных людей вряд ли удастся в ближайшем будущем». Да и в отдалённом – тоже. Словом, животное не дуро, не дура и не дурак, а мы – снова лохи. Понятно же, что тела людей этих других цивилизаций, которых было на Земле не более и не менее, как двадцать две, находятся в особых пещерах, чрезвычайно недоступных и скрытых от человеческого взора. Это естественно. Так же естественно, как и то, что пещеры эти охраняют неведомые человеку силы, смертельно для нас, лохов, опасные. Так что пощупать сомати, каменнотвёрдое оно или твёрдокаменное, нет и не будет никакой возможности. Оно и понятно, потому что животное совсем даже не дурак, не дура и не дуро, чтобы вот так запросто стать достоянием. А так, ищите его, свищите его, исследуйте невероятное, недоступное, несуществующее, вешайте на уши лапшу, пишите фантастические книги, публикуйте фантастические статьи. Никто же не ставит в упрёк многочисленным фантастам их воображение, иногда просто невообразимо какое, в их многотомных изданиях.