Наложница одного человека – это как бы такая Служанка – убежала от своего господина к отцу. Очень своенравно поступила. Тот человек пошел ее забрать и, поскольку был добрым и снисходительным, попросил только, чтоб наложницу ему вернули. Отец наложницы понимал правила, ответил: «Да», – его огорчило, что у него такая своенравная дочь, – и по случаю достигнутого согласия мужчины устроили пир. Однако в результате тот человек и его наложница поздно отправились в обратный путь и, когда стемнело, укрылись в городе, где тот человек никого не знал. Но тут один великодушный горожанин сказал путнику, что тот может переночевать у него в доме.
А какие-то другие горожане, побуждаемые греховными страстями, пришли к этому дому и потребовали, чтобы путника выдали им. Они хотели сделать с ним постыдные вещи. Похотливые и греховные вещи. Когда подобные вещи делаются между мужчинами, это особенное зло, и, чтобы такого не допустить, великодушный горожанин и путник выставили за дверь наложницу.
– Ну она ведь заслужила, согласитесь? – сказала Тетка Видала. – Нечего было убегать. Вы представьте, сколько горя она принесла людям!
Но когда настало утро, продолжала Тетка Видала, путник открыл дверь, а наложница лежала на пороге.
– Вставай, – сказал ей путник. Но она не встала, потому что умерла. Грешники ее убили.
– Как? – спросила Бекка. Голос ее был едва ли громче шепота; она изо всех сил стискивала мне ладонь. – Как они ее убили? – По щекам ее катились две слезы.
– Много мужчин могут убить девушку, если делают похотливые вещи все одновременно, – сказала Тетка Видала. – В этой истории Господь говорит нам, что следует довольствоваться своей участью, а не бунтовать.
– Женщина должна почитать господина, – сказала Тетка Видала. – А иначе вот что бывает. За каждое преступление Господь нашлет соразмерное наказание[26].
Конец истории я узнала позднее – про то, как путник разрезал тело наложницы на двенадцать частей, разослал всем коленам Израилевым и призвал их отомстить за злоупотребление его наложницей, казнить убийц, а колено Вениаминово отказалось, потому что убийцы были сыны Вениаминовы. Потом была война отмщения, колено Вениаминово чуть не искоренили подчистую, а их жен и детей всех поубивали. Потом остальные одиннадцать колен рассудили, что, если уничтожить двенадцатое, получится нехорошо, и прекратили смертоубийство. Оставшиеся сыны Вениаминовы не могли официально жениться на любых других женщинах и рожать новых детей, потому что остальные колена принесли такую клятву, но сынам Вениаминовым сказали, что им можно красть девушек и жениться неофициально, чем те и занялись.
Однако тогда мы конца истории не услышали, потому что Бекка разрыдалась.
– Какой ужас, какой ужас! – лепетала она.
Мы все замерли.
– Возьми себя в руки, Бекка, – сказала Тетка Видала.
Но Бекка не могла. Она так плакала – я боялась, она задохнется.
– Можно я ее обниму? – наконец спросила я.
Нам рекомендовали молиться за других девочек, а трогать друг друга – нет.
– Ну наверное, – проворчала Тетка Видала.
Я обхватила Бекку руками, и она заплакала мне в плечо.
Тетку Видалу Беккино состояние раздосадовало, но и встревожило. Отец Бекки был не Командор, он был всего-навсего стоматолог, но он был важный стоматолог, а у Тетки Видалы болели зубы. Она встала и вышла из класса.
Спустя несколько минут явилась Тетка Эсте. Когда нас надо было успокоить, звали ее.
– Бекка, все нормально, – сказала она. – Тетка Видала не хотела тебя пугать.
Что не совсем правда, но Бекка перестала плакать – она икала.
– На эту историю можно посмотреть и по-другому. Наложница сожалела о том, что натворила, хотела искупить свое ослушание и пожертвовала собой, чтобы злые люди не убили доброго путника.
Бекка чуть-чуть повернула голову – она прислушивалась.
– Наложница поступила храбро и благородно, согласись?
Бекка легонечко кивнула. Тетка Эсте испустила вздох.
– Мы все должны чем-то жертвовать ради других людей, – утешила она. – Мужчины жертвуют собой на войне, а женщины жертвуют собой иначе. Такая вот разница. А теперь давайте чуточку порадуем себя. Я принесла нам овсяное печенье. Можете поговорить, девочки.
Мы сидели и жевали овсяное печенье.
– Что ты как маленькая? – через мою голову прошептала Сонамит Бекке. – Это же просто история, подумаешь.
Бекка будто и не услышала.
– Я никогда-никогда не выйду замуж, – пробубнила она себе под нос.
– Еще как выйдешь, – возразила Сонамит. – Все выходят.
– Не все, – сказала Бекка, но только мне.
26
«Да не пощадит его глаз твой: душу за душу, глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу» (Втор. 19:21).