Мой клиент лежал ничком — сунувшись рожей в тропу, прямо в грязь. Э, так не пойдет, так еще минута и у меня на руках труп будет, задохнувшийся болотной грязью. А дохлым этот иранец не нужен ни мне, ни адмиралу. Нехорошо…
Рывков выдернул из грязной жижи, перевернул, приложил два пальца к сонной артерии — пульс есть. Провел рукой по лицу, счищая остатки грязи. Затем, извернувшись, достал из снаряжения небольшую пластиковую ленту со стопором — одноразовые пластиковые наручники и с треском затянул ее на руках. Потом посадил — чтобы дышать было легче, чтобы грязь и вода не втягивались в ноздри. Хлестнул по щеке, чтобы привести в чувство — иранец в ответ глухо закашляля, выхаркивая мерзкую черную слизь из ноздрей, которой он успел набраться. Наскоро обыскал — нашел только пистолет в кармане — причем какой-то небольшой, дешевый типа «Макарова». Пистолет я изъял и, размахнувшись, выбросил подальше в болота. Оружия хватает, а такое дерьмовое мне не нужно. Снова несколько раз хлестко ударил по щекам — тащить его на себе через болото я не собирался, пойдет ножками. Плененный мною иранец окончательно пришел в себя, затряс головой и снова закашлялся. Вот и славно!
Не церемонясь, я поднял иранца за шиворот и накинул на руки что-то типа собачьего поводка — чтобы можно было контролировать его в пути. Несмотря на потрясение, держался на ногах иранец вполне даже прилично.
— Вперед! — сказал я так громко, насколько это было возможно по обстановке и отвесил увесистый пинок под зад. Азы оперативной психологии — голос и пинок должен помочь пленнику все понять и преодолеть языковой барьер, даже если он не владеет английским языком. Добавки не потребовалось — пленный послушно пошел вперед.
Душан поджидал меня со своей добычей в нескольких метрах дальше по тропе, пленный был упакован аналогично моему. Стоит на ногах — значит, нормально снят, поживет еще.
— Проводник?
Душан, ни слова не говоря, показал рукой вниз на черную грязь под ногами — понятно, в болоте…
Я снял поводок, перевесил его на шею. Никакого издевательства — просто руки у пленного связаны за спиной, а первым должен идти я и проверять палкой дорогу, чтобы не попасть в трясину. Как же прикажете в таком случае контролировать пленного? Только так.
— Двигаемся.
С пленными было идти тяжелее, шли по болоту они тяжело и неумело, производя много шума и часто спотыкаясь. Впрочем, по этому самом болоту и мне идти было нелегко — вязкая жижа перемежалась относительно твердыми участками, а на твердых участках рос либо цепкий, трескучий кустарник либо деревья, корни которых, подмытые водой которая в болоте то прибывала то убывала в течение года тяжелыми черными шлангами в руку толщиной лежали на земле, цепляя за ноги. Да и обмундирование пленных было скверно приспособлено к движению по болоту, не то что наше. Одежда пленных уже в достаточной степени промокла, напиталась грязью и теперь немного высохло, образовав грязную корку. На обратный путь мы затратили часа два с половиной, даже, несмотря на то, что шли уже известной и проторенной тропой. Знакомый островок, на котором заняли позиции морские пехотинцы я чуть не пропустил — в болоте да еще ночью ориентироваться трудно, никаких приметных ориентиров нет, да и видимость — порой на расстояние вытянутой руки только. Присутствие впереди людей я не столько увидел, столько почувствовал. Кто-то курил, возможно даже и не сейчас — но едва уловимая нота табака в сыром болотном воздухе, дала понять, что впереди люди…
Стоп!
Я поднял сжатую в кулак руку, дернул за поводок шедшего впереди пленного. Тот послушно остановился…
Перед тем, как соединяться с группой прикрытия — надо опознаться. Мало ли кто ходит ночью по болоту — нервы у всех на взводе, и получить очередь от своих же проще простого. И мало ли кто может быть впереди — если мы заблудились в болоте, то могли выйти куда угодно, в том числе на засаду "болотных арабов" — местных, живущих рыбной ловлей и контрабандой жителей.
— Ворон Койоту — тихо, как можно тише сказал я в рацию
— На связи — послышалось через секунду
Знакомый голос Рика Андерсона — как мне его, черт возьми не хватало.
— Я на подходе, с севера. Наблюдаешь меня?
— Нет.
— Сейчас отсигналю — ответь!
Достал из снаряжения фонарик с инфракрасным фильтром, трижды нажал кнопку, перед этим держа фонарик на вытянутой руке как можно дальше от себя. Даже если фонарик и с инфракрасным фильтром — все равно, пользуясь фонариком, ни в коем случае не держите его прямо перед собой, как это делают дилетанты. Как можно дальше в сторону, на вытянутой руке и сигнальте — если в ответ будут стрелять, то целиться будут по фонарю.
— Принял! Вижу три!
Вот теперь порядок, можно идти…
Замаскировались морпехи на маленьком островке грамотно, на одного из них я чуть не наступил. Грязная жижа под ногами сменилась относительно твердой почвой, я огляделся по сторонам и увидел, как что-то, что я принял за странной формы куст, вдруг ожило и неспешно двинулось ко мне. Молодец, мастер-сержант Андерсон, маскировка на пять баллов. Впрочем, морпехи еще с Гуадалканала воевали как следует…
— Как?
— Сработали чисто. Бери этих, отвечаешь за них.
— Сделаем.
Еще несколько кустов обступили наших пленных, я же начал отряхивать свое снаряжение от налипшей грязи.
— Надо сваливать. Двадцать минут и уходим.
Думаете, в специальной операции самое тяжелое — это контакт с противником? Ошибаетесь, самое сложное — отход…
Мы шли к точке эвакуации уже третий час. Я и Душан вдвоем в головном дозоре, третьим с нами проводник. На удалении тридцать метров тащился основной отряд морской пехоты во главе с Койотом, они же контролировали пленных. Болота просыпались — где-то вдалеке, на востоке, уже занимался рассвет, все вокруг странно посерело. Ориентироваться в этих мини-джунглях можно было уже без приборов ночного видения, на глаз…
Я так и не понял, что меня насторожило впереди. Скорее всего — ничего, не было никаких визуальных признаков засады — ни шума, ни постороннего запаха, ни потревоженной растительности. Просто долгие годы в специальных войсках, часто в тылу противника, приучили меня — предчувствия это не мандраж и не глупости. Просто твой организм работает на автомате и отслеживает слабые сигналы опасности вокруг тебя. Если сигнал пока слабый и непонятный, но он есть — вот тогда и возникают предчувствия. Их лучше не игнорировать — если хочешь выжить.
Сам не зная почему, я поднял сжатую в кулак левую руку — сигнал «стоп». Душан передал сигнал опасности дальше — отряд сразу замер, пригнулся, наметил укрытия, разобрал сектора обстрела. Сзади я услышал тихое чавкание, сопровождающее вытаскивание ног из грязной жижи — к нам вплотную, что вообще то было нарушением порядка действий в такой ситуации, подошел Койот. Встал рядом — чем то это напоминало сцену в первом «Хищнике», когда несколько коммандос молча стоят и вглядываются в стену джунглей перед ними.
— Что? — наклонившись к моему уху, одними губами спросил Койот
Я молча покачал головой. Сам не понимаю что — но что-то мне однозначно здесь не нравится. Место удобное для засады — и рядом с точкой вывода. Это что ли не нравится? Я прислушивался, принюхивался, копался в себе — и не понимал, что меня смутило. Место удобное для засады — как ни петляй, а все равно придешь сюда. Снова подняв руку со сжатым кулаком, я растопырил пальцы — рассыпаться, в укрытия, особое внимание. За спиной — едва слышное бурление воды под ногами, тихий шорох потревоженного кустарника.
Когда Койот и Ворон ушли с тропы, я тоже отступил в зеленку, чтобы не быть легкой мишенью — и сразу погрузившись в жижу до середины голени. Чтоб ее, хорошо что относительно неопасный участок, в болте есть места: шаг с тропы — и по шею сразу…