— Потом мы будем вновь сражаться вместе, ты и я, — ответил Хорус. — Давно такого не было, и я скучаю по тебе. С тобой всегда просто, жаль, что ты любишь скрываться.
— Обычно меня находят, в конечном счете.
Магистр войны иронически взглянул на него.
— Да, в конечном счете, — затем Луперкаль посерьезнел. — Галактика меняется. В ней возникает многое, чего я не понимаю, и многое, что мне не нравится. Воинам нужно держаться рядом. Надеюсь, что ты откликнешься на мой зов, когда придет час.
Примархи посмотрели друг другу в глаза. Представив, как они сражаются вместе, я слегка вздрогнула от подобной картины. Пред их союзом пошатнулись бы основы Галактики.
— Ты знаешь, что откликнусь, брат, — произнес Хан. — Так всегда было между нами. Ты зовешь — я прихожу.
В голосе Джагатая звучала искренность, он верил в то, что говорил. Также я разобрала обожание и теплоту. Все эти чувства были родственны между собой.
Я затаила дыхание — мне почему-то представилось, что происходит нечто значительное, нечто необратимое.
«Ты зовешь — я прихожу».
Затем братья вместе вышли из залы, шагая в ногу, захваченные разговором. Есугэй последовал за ними.
Воцарилось спокойствие. У меня в ушах отдавался стук сердца, кажущийся громким, как тиканье часов. Еще долго я не могла сдвинуться с места, медленно освобождаясь от липкого ужаса. Когда мне наконец удалось разжать пальцы на подлокотниках, меня по-прежнему била дрожь. В голове мелькали мысли и образы, теснившиеся в бешеной круговерти ошеломительных впечатлений.
Я не сразу осознала, что меня бросили в недрах боевого корабля легиона, откуда мне самой вряд ли удалось бы отыскать обратный путь. Скорее всего, мое звание в таком месте мало что значило.
Но это было еще не самое худшее. Я увидела, пусть мельком, как в действительности управляется Великий крестовый поход, и моя крохотная роль в нем оказалась даже более незначительной, чем думалось мне. Мы, люди, были ничем для этих закованных в доспехи богов.
Когда я поняла это, сама идея споров с примархом о военной стратегии показалась мне уже не тщеславной, а безумной.
Но все же я увидела их. Сделала то, ради чего бесчисленные кадровые солдаты с радостью отдали бы жизнь. Это чего-то да стоило, несмотря на итоговую неудачу.
Я неуверенно поднялась с кресла и собралась с силами перед тем, как выйти в коридор. Меня не радовала перспектива встречи с охранниками у дверей.
Оказалось, что я зря беспокоилась. Есугэй вернулся, бесшумно проскользнув в покои, и одарил меня заговорщицкой улыбкой.
— Ну, — сказал он, — неожиданно вышло.
— Да уж, — еще слабым голосом отозвалась я.
— Примарх и магистр войны, — добавил Таргутай. — Вы хорошо держались.
Я рассмеялась, в основном из-за схлынувшего напряжения.
— Правда? Я чуть сознания не лишилась.
— Бывает, — ответил Белый Шрам. — Как ощущения?
— Выставила себя дурой, — я закатила глаза. — Зря потратила время — ваше время. Простите.
Есугэй пожал плечами.
— Не извиняйтесь. Хан ничего не делает зря.
Он осторожно посмотрел на меня.
— Вскоре мы отбываем на Чондакс, — продолжил Таргутай. — Надо поохотиться на орков. Хан знает, что нам предстоит, и он прислушался к вам. Он просил передать, что если вы пожелаете, то можете присоединиться к нам. Нашему курултаю нужен опытный советник, такой, что не боится говорить правду, которую не желают слышать.
Легионер снова улыбнулся.
— Мы знаем наши слабости. Все меняется, и мы должны измениться. Что думаете?
На мгновение я не поверила своим ушам. Решила, что Есугэй шутит, но тут же подумала, что он не из шутников.
— А вы летите на Чондакс? — спросила я.
— Не знаю. Может, скоро узнаю. Так вот, присоединиться к нам непросто. У нас есть обычаи, диковинные для посторонних. Возможно, вам будет лучше в вашем Департаменто. Если так, мы поймем.
Пока Таргутай говорил, я приняла решение.
Во мне вспыхнуло будоражащее чувство прыжка в неизведанное, нечто столь же нехарактерное для меня, как и временная забывчивость в разговоре с Ханом. Учитывая события последней пары часов, несложно было поверить, что судьба дает мне возможность что-то сделать со своей жизнью, уйти от роли безымянной шестеренки в бесконечном механизме.
— Вы правы, говоря, что я не понимаю вас, — сказала я. — Мне почти ничего о вас неизвестно.