– Так они настоящие! – дошло до Артемия. Вариант с бандой грабителей-гипнотизёров терял доказательную базу.
– Ну настоящие, – ещё больше обиделась Зимуля. – Ты мне когда-нибудь на десять штук хоть что-нибудь дарил?
– Перебьёшься, – вырвалось у Артемия.
– Ну и иди, гуляй. Мои они. Понял?
– Ребята, ребята, не ссорьтесь, – подал голос Игорёк. Нового поворота темы, озадачившего друзей, он не понимал. Он всё больше и больше думал о полуночи и обещании завхоза. Ведь духи, которыми навонял завхоз, побуждали реципиента, в нашем случае – Игорька, поверить в аренду тела и безбрежную, полную интригующих загадок жизнь во Вселенной. С приближением полуночи действие духов делалось всё сильнее и необоримее.
Игорьку уже было интересно: что там, за гранью мира? Наверное, ещё бо€льший мир? Наверное, и в самом деле – Вселенная. Только почему завхоз? Зачем Вселенной такой мелкий, невзрачный завхоз? Что за должность такая невнятная? А расстаться с телом – это больно, наверное? Или нет?
Игорёк очень боялся боли. Игорёк всего боялся. Оттого посещал спортклуб, качался на тренажерах. И полагал, что это помогает, придаёт уверенности в себе. Он пил и витамины, и родниковую воду, и биоактивные добавки в пищу. А выходит, что плодами его усилий воспользуется, как говорил Хомоед, какой-нибудь бомж. При мысли об этом неведомом бомже Игорёк скривился. Он был крайне брезглив и чистоплотен, и боялся упасть на дно общества. А тело – это как ни крути, часть его, Игорька, личности. И если подумать, не такая уж немаловажная часть. Очень даже немаловажная. Цены этому телу нет.
Милые друзья, между тем, уже вовсю орали друг на друга. В ход пошли выкрикиваемые с дегенеративными интонациями и подвизгиваниями «старый козёл», «старая шлюха», «пердун, импотент, дурак», не говоря уже о разнообразных матюгах. Между тем, и «старому козлу», и «старой шлюхе» было не многим более тридцатника.
Игорёк поморщился, его тонкая нервная организация отказывалась выносить подобные семейные сцены. Он вскочил с кресла и убежал в студийную комнату.
Хомоед ещё послушал немного и щёлкнул пальцами. Друзья-любовники вмиг утихли. Артемий тяжело дышал, взгляд его был мутный, как у быка после корриды. Зимуля плеснула в фужер водки и залпом выпила. Джафар удовлетворённо кивнул и пошёл к Игорьку.
– Ну что, Игорёк, что надумал? – поинтересовался он.
– А что тут думать? Откуда у завхоза такая власть?
– Ага, дело сдвинулось. Это его парфюмерия на тебя действует, чтобы ты ни в чём не сомневался. Завхоз – пустое место, космическое ничто. Плюнуть и растереть.
– Так это что, серьёзно? – спросил Игорёк. – Мне предстоит… умереть?
– Ну и что? Всем вам предстоит, а потом обратно. Я же тебе, человек, говорю – не спеши расставаться с телом.
– А как не спешить?
– Ну наконец-то, – обрадовался Джафар.
– Душу продать? – испуганным шёпотом спросил Игорёк.
– Зачем нам душа твоя, человек? Служба Абсолюта не торговая площадка, чтобы душами торговать.
– А-а… – протянул Игорёк, будто бы что-то поняв.
– Вечная жизнь – вещь абсолютная. Какая может быть плата за абсолютную вещь в относительном мире? Так что волноваться незачем, ничего платить не надо. И потом, вечная жизнь в относительном мире – счастье призрачное. За такое и цены не дашь.
– Хм, – чтобы слышать себя, издал звук Игорёк. – А сам ты откуда?
– Из отдела абсолютных сущностей, откуда ещё? Ты же через плечо заглядывал, когда твой приятель моё удостоверение изучал.
– А-абсолютные?… Это как-то непонятно.
– И хватит об этом, – отрезал Хомоед. – Остаётся час. Даже меньше. Трансформация начнётся минут за двадцать до полночи. Внезапно занеможешь и позабудешь про мои слова.
– А я заболею?
– Натурально заболеешь, смертельно. Ты же дал завхозу согласие на выполнение арендных обязательств.
– Когда? Ничего я не давал!
– Ну я там не был. Что-то, конечно, дал, иначе бы он так просто с тобой не расстался. Завхоз – малый упорный. Рабочая лошадка, цепной пес! Без таких тоже нельзя. Всё прахом пойдёт, знаешь ли.
– Что – всё?
– Да всё. Порядка не будет.
– Что мне делать? – совсем уже плаксиво промямлил Игорёк.
– В зависимости от выбора. Ты что надумал?
– Жить хочу.
– Видишь, нормальный человек. Вот тебе бумага. Подпиши. И все дела.
Хомоед протянул небольшую бумажку, похоже, вырванную из блокнота. В линеечку.
На одной строке была надпись шариковой ручкой: «Игорь Святополкович Хромов согласен на вечную жизнь (телесную)» На другой строке стояла дата, ещё ниже – фраза: «подпись разборчиво».
– Держи ручку. Фиолетовые чернила, чтобы не спутать с ксероксной копией.
Игорёк бездумно взял ручку и чиркнул подпись.
– Вот теперь можно в ночной клуб. Мне тоже, знаешь, любопытно. Будешь смеяться, но я там никогда не бывал.
Из коридора в обнимку выплыли Артемий и Зимуля. Ни малейших следов скандала уже не читалось на их лицах. Сплошное удовольствие от взаимного лицезрения.
– Ну что, Игорюнчик, ты готов? – проворковала Зимуля.
– Кисонька, наш Игорёк всегда готов, – улыбнулся Артемий.
Сладкая парочка, не дожидаясь ответа, удалилась в прихожую одеваться.
Хомоед дружески хлопнул Игорька по спине.
– Поехали. Пора уже.
Ни Артемий, ни его рыжая шалава больше не возражали против присутствия Хомоеда, легко смирившись с его существованием в их мире.
Артемию машиной для рядовых поездок служил чёрный триста двадцатый «мерседес». Удобный, как автомат Калашникова: подвеска на пневмоцилиндрах, отчего машина даже по самой разбитой дороге словно по морю плывёт; откидные передние сиденья с подогревом, в любой момент превращающие машину в сплошной диван; кондиционер, дающий нужный микроклимат; и гнездо для мобильника, чтобы разговаривать по «громкой» связи, не беря трубку в руки. Прозвище у «мерса» было «Косой», за косо поставленный взгляд противотуманных фар.