А сбиться с пути — этого «мудрецы» не боялись. Карта Генерального штаба, как надежный проводник, предупреждала о каждом изгибе реки, о каждом холме, о каждой впадине, и верный друг путешественника — компас привирал ровно настолько, насколько положено было ему привирать в этих тихих местах.
В лесу, где узкая дорога лежала среди кустов и деревьев, волей-неволей приходилось итти друг за другом, гуськом, и Гриша время от времени «подавал ногу». Зато здесь, где повсюду расстилался одинаково гладкий, широкий ковер душистой травы, куда приятнее было итти без всякого строя.
И мальчики шли, смеясь и болтая, срывали яркие луговые цветы, жевали сладкие головки розовой кашки, швыряли друг в друга цепкими «собаками» и, старательно обрывая лепестки, гадали о чем-то на белых ромашках.
То один забегал вперед в погоне за махаоном, кружившимся над цветами в своем пестром наряде, то другой отставал, чтобы посмотреть, как серьезные жуки-могильщики деловито суетятся вокруг серой тушки дохлого крота, то все разом замирали на месте, провожая глазами отважного кузнечика, с громким треском летящего куда-то на жестких, черно-красных крыльях.
Гриша, правда, пытался было и здесь построить звено, но встретил такой дружный отпор, что теперь, как полководец без армии, угрюмо шел один, то и дело поднося к глазам свой великолепный бинокль.
Вдруг он остановился, постоял так секунды две и, одернув планшетку, решительно крикнул:
— Звено, стой! Слушай мою команду…
И столько настоящей командирской твердости прозвучало в этих словах, что ребята, на этот раз невольно подчинившись, без споров и возражений встали по росту и подровнялись.
Перед строем звена Гриша огласил боевой приказ:
— В направлении на юго-восток, на расстоянии одного километра обнаружен фашистский танк… Я решил: используя рельеф местности, рассредоточенными отрядами приблизиться на дистанцию сто метров, окружить противника и по моему сигналу атаковать. Приказываю: вперед, на врага!
Этот приказ мог бы быть составлен и лучше, но Грише некогда было его обдумывать, и повторять приказ не пришлось.
Короткими перебежками, тщательно маскируясь в густой траве, ребята приближались к танку.
Вон он стоит, рыжий от ржавчины, неуклюжий, беспомощный, но все еще немножко страшный…
Ближе, ближе. Вот уже виден жадный кондор, намалеванный краской на башне, смотровая щель и ствол пулемета, из которого когда-то вылетали смертоносные пули…
Сдерживая дыхание, ребята со всех сторон бесшумно ползли к танку, ожидая приказа.
— За мной! — крикнул, наконец, Гриша, и, поднявшись в рост, с дружным криком «ура» семь храбрых воинов бросились вперед и вскочили на броню, тесно окружив башню.
Огромный паук-крестовик, карауливший добычу под пулеметом, от страха сорвался с паутины.
Когда первый восторг от удачной «атаки» прошел, ребята осмотрелись: кругом, насколько хватал глаз, волновалась густая трава, шумел редкий лес. Сверкала река, щедро бросая на рыжий борт танка тысячи маленьких отражений солнца. Ничто не напоминало здесь о войне, кроме этого мертвого стального чудовища, но и этот мрачный памятник властно заставил ребят задуматься о прошлом.
Каждый по-своему, но все с удивительной ясностью, они представили себе бесславный конец этого танка. И каждый по-своему, но все они сначала ошиблись…
Даже Гриша, больше других понимавший в военном деле, и тот совершил грубый промах.
— Ну, ясно, — сказал он, — противник отступал вон туда, — и Гриша показал на запад, куда глядел нос танка.
— Точно, — согласился Миша, разглядывая повернутую к северу пушку.
— А куда же ему влепили? — спросил Игорь, внимательно осматривая броню.
Ни пробоин, ни следов огня он так нигде и не обнаружил. Но зато он обнаружил пальца на три приоткрытый бортовой люк. Он, конечно, решительно запустил обе руки в щель и потянул изо всей силы. Но многолетняя ржавчина так прочно припеклась к шарнирам, что броневая дверца даже не двинулась с места.
Тогда Игорь заглянул в щель и в полумраке увидел то, что больше всего волновало его в жизни — мотор.
В это самое время Тося заметил нарядную черную бабочку с белой каймой на крыльях. Бабочка безмятежно порхала недалеко от танка, и Тося не выдержал, пустился в погоню.
Взмахнул сачком раз, взмахнул второй и вдруг растянулся во весь рост, больно ударившись обо что-то твердое.