Не обошлось и без неприятных казусов. 85-я гвардейская дивизия Б. Б. Городовикова шла по пятам подвижной группы, вырвавшись вперед. Однажды случилось так, что полки ее, чтобы не отстать от нас, прибавили скорость, а часть артиллерии и обозы, естественно, отстали. И вот эти отставшие подразделения напоролись на разорванные нашим движением части противника, которые после прохода подвижной группы кое-где пытались сомкнуться. Обозы с грузами и со всем имуществом были захвачены гитлеровцами. Спустя некоторое время кое-что из этого захваченного имущества нам удалось отбить и передать Городовикову, в том числе и некоторые его личные вещи.
Пошли дожди, дороги размокли, двигаться на машинах стало совсем тяжело. С трудом шли и танки. А дальнейший путь к городу Опочка преградил нам сильный укрепленный пункт Духново, в котором располагался штаб 42-го полка 19-й пехотной дивизии СС.
Наша разведка на легких английских танках «Валентайн» напоролась у Духново на мощный огонь и была отброшена с большими потерями. Кстати сказать, и эти танки, полученные нами от союзников, тоже доставили нам много горя: они обладали малой проходимостью, имели очень слабую броню, и наши экипажи в этих танках часто гибли.
К сильно пострадавшей разведке подошел передовой отряд под командой уже знакомого нам Ивана Третьяка. Третьяк остановился. Заметив заминку, я на своем танке поспешил в передовой отряд, чтобы протолкнуть его вперед. И командарм и командующий фронтом были недовольны нашим замедлившимся движением.
— Третьяк! Ты что топчешься?
— Да вот разбираюсь с обстановкой.
— Ну давай разберемся вместе.
Разобрались. Все стало ясно: помогли уцелевшие танкисты из разведки.
— Теперь все понятно. Духново надо взять. И немедленно! Удар с тыла нанесешь ты, Ваня. А пока ты будешь обходить, мы придавим фашиста огоньком и ударим ему прямо в лоб, чтобы отвлечь внимание. Понял?
— Так точно!
— Действуй! Ни пуха ни пера!
Третьяк лихо вскочил на подножку грузовика и, дав знак, повел свой отряд назад, чтобы выйти на исходное положение для обхода Духново с тыла.
Пока позволяла местность, мы наблюдали за маневром отряда Третьяка. Было видно, как его колонна, отойдя немного назад, повернула по полевой дороге налево и исчезла в мелколесье. Через пять — десять минут Третьяк доложил, что продолжает обход в пешем строю.
— Огневой налет можно начать? — спрашивает начальник артиллерии подвижной группы.
— Начинайте!
Прозвучали первые выстрелы. И только наша пехота начала свою демонстративную атаку в лоб, как в Духново поднялась отчаянная стрельба. Это Третьяк уже ворвался туда и, не мешкая, напал на штаб полка. Через полчаса мы встретились с ним на окраине Духново. Возбужденно, не остыв еще от боя, он доложил о выполнении задачи. Спрашиваю:
— Кого захватили из офицеров штаба?
— Да так, кое-кого взяли.
— А командир немецкого полка где? Убежал?
— Да... нет. Вот его машина.
И действительно, к нам подкатила легковая машина. На заднем сиденье чемодан с вывалившимся из него подполковничьим кителем. За рулем немец, рядом наш автоматчик.
— А где же он сам?
Третьяк смущенно сдвинул на лоб фуражку и отвел глаза.
— Погорячились хлопцы немного, стукнули его... Отстреливался, проклятый, двух наших автоматчиков уложил. — И уже более весело добавил: — Да вы не расстраивайтесь, мы вам другого полковника обязательно достанем, ей-богу!
Оказалось, они ухлопали не только командира полка. Такая же участь постигла и командира 2-го батальона того же полка. Правда, это случилось в рукопашной схватке.
Все же Третьяку от меня досталось. А об этих немецких офицерах, каюсь, я тогда не донес. Не хотел получать такую же взбучку, какую получил от меня Третьяк.
Как-то утром я из своей землянки услышал возбужденные голоса. Чаще других повторялись слова: «Второй фронт... Второй фронт...»
— Тьфу! Разорались, черти! — в сердцах вырвалось у меня. — Наверно, тушенку американскую привезли.
— Да нет, — улыбается адъютант. — Это радисты перехватили сообщение о высадке союзников в Нормандии.
— Наконец-то решились. Почувствовали, что войне приходит конец. Боятся, как бы без них мы победу не справили...