— Сара, ты должна одолжить мне на время своего младшенького, чтобы все увидели, как я воркую над ребеночком, — сказала Лидия.
— Не могу. Его отец не позволит ему покинуть пределы Хартфордшира, — сказала Сара.
— Ничего. Позаимствуем ребеночка у кого-нибудь другого, — сказала Лидия.
— Да у тебя более макиавеллиевский склад ума, чем у меня, — с удивлением заметила Элинор. — Боюсь, что я оказала плохую услугу, проявив к тебе такое участие.
— Напротив. Ты очень мне помогла, Элинор. Если бы не твое руководство, я бы сейчас сидела где-нибудь в уголке, дрожа от страха, а не отправлялась в поход по магазинам, чтобы обновить свой гардероб. Мне приходится поддерживать свою репутацию законодательницы мод.
— Но… как тебе удастся это сделать? — спросила Сара. — Я имею в виду теперь, когда ты осталась без денег? Я, конечно, одолжу тебе…
— Нет! — вспыхнула Лидия и добавила более спокойным тоном: — Спасибо, не надо. Я поступлю так же, как поступают все: буду покупать в кредит. А если этого будет недостаточно, я продам вещи, исчезновения которых никто и не заметит: картины, антиквариат, драгоценности.
— Но что, если даже после всего этого никто не сделает тебе предложение? — тихо спросила Эмили.
— Ну что ж, в таком случае, — сказала Лидия, которой не хотелось заглядывать так далеко в будущее, — у меня по крайней мере будет последний золотой сезон.
Элинор подозвала к себе Эмили Код.
— Мы должны сделать все, что необходимо, чтобы обеспечить успех Лидии. Иногда она бывает слишком тороплива в своих оценках.
— Да, но она часто делает правильный выбор.
— Это слишком важное дело, чтобы довериться интуиции.
Эмили согласно кивнула.
— Что, по-твоему, должна сделать я?
— Я рассчитываю, что ты мне поможешь отсеивать кандидатуры. Ты слышишь много такого, Эмили, чего не слышим мы.
Эмили кивнула. Люди нередко забывали, что человек, у которого закрыты глаза, не всегда спит. Навострив уши, она частенько слышала такое, что неосторожные люди без утайки говорили в присутствии случайного, по их мнению, человека. Она любила Лидию и была готова сделать для нее все, что в ее силах.
Вся эта ситуация страшно огорчала ее, напоминая о собственном несчастном браке и о муже, упрятавшем ее в Брислингтонский сумасшедший дом.
У нее задрожали руки. Ей хотелось, чтобы Лидия вышла замуж за человека, который не был бы похож на ее мужа, или на герцога, мужа Элинор, или на мужа Сары. За человека, который позволит всем друзьям Лидии по-прежнему счастливо общаться.
Эмили поморщилась при этой мысли, понимая, что ее мотивы эгоистичны. Но такими же были мотивы Элинор и Сары. Элинор — потому что, кроме Лидии, у нее никого не было. Саре Лидия была нужна, потому что никто, кроме нее, не станет отыскивать разумные объяснения ее нехорошим поступкам. Эмили же знала, что вряд ли кто-нибудь другой, кроме Лидии, посмотрит сквозь пальцы на ее склонность к клептомании.
Нет, Элинор не нужно было убеждать ее, что они многим рискуют. Она даже больше, чем Элинор, понимала, как важен для всех них выбор, который сделает Лидия.
Глава 4
Апрель 1816 года
К счастью или к несчастью, в тот день ювелир Рубале ушел обедать домой, оставив свою лавку на попечении невестки Берты, а следовательно, не смог принять Лидию. В течение предыдущих нескольких недель Теруиллиджеру удалось осторожно ликвидировать значительную часть ее личной собственности, но она не была уверена, что готова расстаться навсегда с аметистовым гарнитуром. Поэтому она решила заложить его у Рубале, пока не сможет вновь выкупить его.
Рубале, некогда бывший ювелиром французского королевского двора, торговал также антиквариатом, а иногда ссужал деньги под залог представителям высшего света. Именно для этой цели Лидия и оказалась на незнакомой ей территории Чипсайда. Благодаря неприметному местоположению лавки французский эмигрант обзавелся многочисленной клиентурой из числа джентльменов из высшего общества, которым срочно могли потребоваться наличные, а также тех, кто искал, не удастся ли поживиться чем-нибудь в корыстных целях.
Лидия в течение нескольких дней планировала эту поездку, обдумывая малейшие подробности, вплоть до того, что наденет, где оставит свой экипаж и сколько лакеев будут ее сопровождать. Но она не могла предугадать, что Рубале в тот день уйдет, чтобы пообедать дома. Какая досада!
Каждое мгновение, проведенное здесь, увеличивало ее шанс быть узнанной, а ей меньше всего хотелось, чтобы вокруг заговорили о том, что она побывала у ростовщика. И не только потому, что это вызовет неизбежные вопросы относительно ее состояния, но и потому, что настоящая леди никогда и ни при каких обстоятельствах не посещает ростовщика. А Лидия прежде всего была настоящей леди.