Рен, не торопясь, натянул бриджи и чистую рубашку, потом сапоги и сюртук, чтобы ни у кого не создалось впечатления, будто он поспешно вскочил с постели и бросился спасать поля. Нужно показать Эмме, что он ничуть не запаниковал.
Выйдя из дома, Рен заметил горстку людей, собравшихся на краю поля, и зашагал к ним. Они стояли на безопасном расстоянии от пламени и спокойно наблюдали за его распространением, что подтвердило подозрения Рена: пожар организован намеренно. Все три головы повернулись при его приближении, и не все оказались мужскими. Разумеется, Эмма тоже здесь. Стоит между двумя мужчинами, волосы заплетены в косу, переброшенную через плечо, одета в мужские бриджи, рубашку, обута в высокие сапоги. Этот наряд отлично подчеркивает ее длинные ноги и высокую крепкую грудь, что ничуть не способствует укрощению его эрекции.
Бросив на Рена холодный взгляд, Эмма сообщила:
– Сегодня мы выжигаем поля.
Выжигаем поля, его кровь, его терпение. Не слишком ли много огня для одного утра?
Предпочтя проигнорировать исходящую от нее враждебность, Рен решил заострить внимание на выбранном ею местоимении.
– Мы? Странный выбор слова, учитывая, что меня вы не поставили в известность и оставили в постели.
Эмма покраснела:
– Я не оставляла вас в постели в том смысле, на который вы намекаете. У вас было тяжелое плавание, и я решила, что вам не помешает как следует отдохнуть. – С этими словами она повернулась к мужчинам: – Мистер Паулсен, Питер, позвольте представить вам мистера Ренфорда Драйдена, кузена Альберта Мерримора. Он прибыл вчера вечером. Мистер Драйден, это мой управляющий мистер Паулсен и полевой бригадир Питер, с которым вы уже встречались накануне.
Паулсен был высоким худощавым мужчиной с задубевшей от многолетнего пребывания на солнце кожей. Питер оказался мускулистым африканцем с фермы. Рен пожал мужчинам руки и попытался завязать дружеские отношения:
– Рад знакомству. В ближайшем будущем мы с вами обсудим состояние дел на плантации.
Это высказывание заставило Питера переступить с ноги на ногу и поспешно потупиться, а мистера Паулсена неуверенно кивнуть. Рен благосклонно отметил их преданность Эмме и нежелание предавать ее интересы. Но сопротивление есть сопротивление. Значит, они всего в шаге от противостояния. Решив склонить их на свою сторону, Рен с улыбкой пояснил:
– Я теперь главный акционер. Мисс Уорд, разумеется, станет оказывать мне всяческую поддержку, но не стоит забывать о смене курса. – Рен мрачно посмотрел на Эмму. – Теперь мы партнеры.
Партнеры, как же! Так и до диктатуры недолго докатиться! Скрестив руки на груди, Эмма мрачно взирала на окутанные дымом поля. Он хочет воевать, что ж, она не уступит. Это «партнерство» следует задушить в зародыше, но прежде им с Драйденом нужно вернуться в дом. Не станет же она ссориться с ним при свидетелях!
Она вовсе не была наивной и понимала, что борьба предстоит нешуточная. Последнее замечание Драйдена было предупреждением, и теперь он заставляет ее сделать ответный ход. Весь имеющийся у нее скудный запас терпения Эмма израсходовала за четыре месяца ожидания возможного прибытия Драйдена. И похоже, с ожиданием еще не покончено.
Эмма ждала окончания выжигания, вернее, того его этапа, когда дело можно будет препоручить в опытные руки мистера Паулсена, ждала, пока они с Драйденом шли к дому. Ждала во время позднего завтрака, ждала, пока он утолит голод яичницей и тостами с маслом.
Откусив от тоста, Рен посмотрел на нее, вопросительно изогнув бровь:
– Вы хотите мне что-то сказать?
– Нет, а вы мне? – Эмма глотнула кофе, надеясь усмирить охватившую ее злость. Пусть Драйден начнет первым.
– Я не сообщу вам ничего такого, чего бы вы прежде не знали. – Он пристально посмотрел ей в глаза. В его взгляде полыхало пламя. – Сегодня утром вы пытались выставить меня дураком, – ровным тоном произнес он. – Нам обоим это известно. Вы намеренно умолчали о выжигании полей.
Эмма призвала на помощь все свое хладнокровие.
– Я уже разделась, готовясь ко сну, к тому времени, как вспомнила об этом. – Эмма заранее отрепетировала эту фразу, но сейчас она показалась ей неубедительной, хуже того, провокационной, а Рен успел продемонстрировать ей склонность к двусмысленностям. Подобное замечание он точно без ответа не оставит.