Я развернулась и поспешила закрыть за собой дверь. Мэри зашла и заняла кровать справа, возле эльфийки.
— Будем знакомиться? — зычный голос плечистой соседки звучал дружелюбно. — Я Ог’шра, но для людей просто Оша.
— Тиана, — представительница древней расы оказалась более разговорчива, чем я ожидала. Её мелодичный голос — настоящая услада для любого слушателя. — Можете звать меня просто Ти.
— Да и Тиана произносится легко.
Мэри пожала плечами.
— Я Лара, — настала моя очередь. — Сокращать не нужно.
— Мэри.
Работница Истленда уже вовсю распаковывала вещи. Одна только я медлила.
«Ты слишком нерасторопна и много ленишься», — припомнила упрёки матушки и принялась за дело. Между тем украдкой разглядывала соседок. Что-что, а ещё я была очень любознательна. Но старалась не досаждать людям, чтобы не вызвать негативного отклика.
А вообще, я не ленивая, просто мне не довелось обрасти нужным числом полезных привычек, потому что любая моя попытка сделать что-то своё оканчивалась нравоучениями и одёргиваниями со стороны ма. Я не умела схватывать на лету, а у неё не хватало терпения показывать медленно и повторять по нескольку раз одно и то же. Поэтому я была чаще всего представлена сама себе, пока ждала прихода одной из клиенток.
Матушка оставляла меня следить за салоном и встречать гостей, пока сама занималась пошивкой платьев. Поначалу эта задача меня тяготила, но уже месяц спустя я нашла решение данной проблемы — книги. Я стала читать их и прятала за стойку, пока сидела на высоком стуле в ожидании очередной покупательницы.
Опомниться не успела, а руки сделали своё дело. Мой саквояж был не так уж и полон. Кроме платья, в котором приехала, я взяла с собой расчёску, зеркальце, сменные чулки, исподнюю, ленты, вдруг эти порвутся, шарфик, чтобы прикрыть вульгарное декольте модного когда-то платья. Три года назад модного, если быть точной. Ровно три года назад матушка сшила мне это платье в надежде, что я привлеку внимание и найду себе мужа, гуляя в местном сквере — самое распространённое место для знакомства одиноких людей. Но кроме трех случаев, не оставивших после себя даже приятных воспоминаний, похвастать мне было нечем. Все до единого неизменно меняли своё отношение, едва узнавали, что я росла без отца. Как его звали, мне было неизвестно. Поэтому я носила матушкину фамилию.
Неожиданно для всех орчанка повернулась ко мне и проронила:
— Интересно, что я тут делаю?
Я моргнула один раз, другой. И уставилась на неё. Разве я такое спрашивала?
— Ну, ты всё время смотришь на меня и гримасничаешь.
— А! — Я смущённо потупилась. — Нет-нет! Дело в другом, я ушла в свои мысли. Вспоминала неудачные случаи в жизни.
— Вот как? — Мэри уселась на кровать, скрестила ноги и потянулась к блокноту.
— Это не для записи! — поспешила предупредить я. — Только не надо об этом упоминать!
— Что? — удивилась эльфийка. — У нас тут репортёр?
Смышлёная, однако! Слов нет.
— А-а-а, — орчанка хмыкнула. — Так вона чё. А я думала, вы реально сюда, ну, за женихами.
Все трое фыркнули на один манер, и я в том числе.
— Я из племени Омш’Агор, племянница вождя Хаму’Ша. И меня бросили, — призналась Оша без обиняков. — Я была обещана Улаг’Оры, но он выбрал другую. С тех пор на меня стали коситься и считать прокажённой. Приносящей неудачу. Строить семью с брошенной невестой — накликать на себя проклятье предков. Поэтому я ни на что не надеюсь. Но тут кормят и спать можно. А как всё закончится, решу, куда отправлюсь дальше.
После рассказа орчанки в разговоре повисла пауза. Мы дружно переглянулись, и я взяла слово:
— Меня не бросали, но и замуж брать тоже не спешат. А мне уже двадцать семь.
— По человеческим меркам это много для незамужней, — эльфа произнесла тихонько. Вопреки сказанному, мне не показалось, что она издевается. Скорее сочувствует. Однако её следующие слова заставили взглянуть на ситуацию немного иначе:
— А я была той, кто отказалась от навязанного брака.
Мы с Мэри посмотрели на неё с изумлением.
— Вам не понять, — она плавно махнула рукой и грациозно откинула волосы за спину, — но не думайте плохо. Мне навязывали ненавистного мужчину ради величия рода. — В голосе Тианы послышалась грусть с маленькой примесью злости. — Поначалу я думала, что смирюсь… привыкну, поэтому не отказала сразу. — Она громко вздохнула, в уголках её глаз показались слёзы. — Но чем чаще я его видела, слушала, пыталась понять, тем отчётливее осознавала, что так будет до самой смерти. В итоге я струсила, отчётливо понимая, что мой отказ не примут. Я хотела сбежать. Увы, матушка поняла раньше. Она отослала меня сюда сразу после семейного скандала, когда помолвку расторгли.