― Рита, ты витаешь в облаках. Что произошло?
Я распахнула глаза и на миг прикусила губу.
― Ничего.
― Ага, я так и подумала. Колись давай. Жмешься.
― От тебя ничего не утаить, ― улыбнулась я и присела на подоконник.
― Так ты и не пыталась.
― Твой папа назвал меня любимой.
― Оу, и почему тебя это удивляет? Ну влюбился мужчина. Это же здорово.
― Да просто не привычно.
― А ты что к нему чувствуешь?
Я пожала плечами.
― Думаю, то же самое.
― Ну тогда привыкай. Все, пошли готовить ужин, иначе папка останется голодным.
Я кивнула и, выдохнув, пошла за Алиной.
― Было бы круто, если бы вы поженились.
Ее слова меня удивили, но я постаралась не реагировать на них.
― Твои соседи точно будут жаловаться на тебя.
― Это ты про танцы, что ли? Не думаю, мы же тихо. Да и музыка не орет.
― Хорошо бы. Не хотелось бы людям мешать.
― Не парься, с этим точно проблем не будет.
Ближе к шести часам по квартире раздался звонок. Я отчего‐то разволновалась и потерла о бедра вспотевшие ладони. Наверное, все же знать, что в тебя влюблен такой человек, как Морозов, это очень волнительно. Раньше я о таком и мечтать не могла.
― Привет, девочки. Это вам.
Никита зашел в квартиру с двумя шикарными букетами. Вручив один букет дочери, он перевел взгляд на меня. Я смущенно улыбнулась и подошла к нему.
― Привет, ― прошептала едва слышно. Оказывается, я слегка охрипла от волнения.
― Привет, ― он протянул мне цветы, которые я сразу же прижала к груди.
― Ты очень красивая. А когда смущаешься ― становишься еще красивее.
Я улыбнулась и спрятала нос в бутонах.
― Пап, ну хватит смущать Риту. Она сейчас будет как рак вареный.
Мы рассмеялись с Никитой, и он резко прижал меня к себе для поцелуя.
С Никитой все было иначе, не так, как с Вадимом. Морозов в силу своего возраста явно умел ухаживать за девушками. Цветы, приятные слова, ласка. Это все ужасно подкупало и превозносило его в моих глазах, хотя я с первого дня была очарована этим мужчиной. Одна его улыбка чего стоит.
― Пойдемте за стол. Мы там с Ритой ризотто с овощами приготовили и лосося в духовке запекли. Ужасно проголодались.
― Идем уже.
― Давайте, а то мы занимались, сил много потратили. Нужно восстанавливать.
― Скучал по тебе, ― прошептал он на ухо.
― Я тоже.
Время стремительно неслось вперед. Каждый день, проведенный с Никитой, был наполнен счастьем и любовью. Он постоянно старался удивлять меня, дарил подарки, оберегал от злых людей и баловал своим вниманием.
Алина сдала экзамены на отлично и больше не нуждалась во мне как в хореографе. Свободное от работы время мы часто проводили вместе, пока Никита зависал у себя в офисе. Мы же могли в это время поездить по магазинам, где часто подруга подбивала меня на покупку красивого нижнего белья. А еще мы занимались ремонтом в ее квартире. Она захотела переделать ее под свой дизайн, и мне показалось это очень интересным. Мы закупали материалы, сами клеили обои, выбирали шторы и мебель. В общем, я полностью погрузилась в атмосферу ремонта и не заметила, как прошло уже сорок дней со смерти дедушки.
Только после Рождества одним хмурым и очень дождливым утром, сидя на диване в гостиной, меня словно осенило. Точно погода повлияла. Я так была увлечена, что потеряла счет дням.
Сорок дней. И снова дождь.
Смахнув одинокую слезу, я взяла телефон и набрала Никиту. Он ответил не сразу. Пришлось звонить второй раз.
― Да, милая.
― Никит, привет. Я вспомнила, что сегодня сорок дней, как нет дедушки. Можешь в магазине чего‐нибудь купить? Я попрошу Киру ужин приготовить и позову Алину.
― Я, конечно, куплю, Рит, только не обещаю, что буду рано. У меня проблемы на работе.
― Что‐то случилось?
― Да, есть такое. В офисе проблемы. Как будет время, я наберу тебя.
― Хорошо.
Я отложила телефон и вздохнула. В свои рабочие дела Никита старался меня не посвящать, но иногда что‐то да рассказывал. И я знала, что кто‐то его обворовывает, но узнать, кто, они так и не смогли. Правда, за последние два месяца была тишина. Видимо, вор узнал, что Морозов в курсе кражи, и решил залечь на дно. А тут на тебе, что‐то снова случилось.
― Ритуль, доброе утро. Ты снова грустишь?
Я повернулась к тете Кире и грустно улыбнулась.
― Сегодня сорок дней. Погода напомнила, представляете, ― я всхлипнула и, прижав ноги к груди, лицом уткнулась в колени.
― Ну, ты чего, девочка, ― я почувствовала, что тетя Кира присела рядом со мной, а в следующую секунду забрала меня в свои объятия.
― Не хватает мне его, теть Кир, очень не хватает.
― Я понимаю тебя, девочка. Понимаю. Просто нужно немного времени, боль притупится.
― Думаете? ― я снова всхлипнула и подняла голову, посмотрев ей в глаза.
― Обязательно. Так всегда случается. Пойдем я тебе чай с облепихой заварю?
― Чай?
― Да, выпьешь, успокоишься. А я за компанию.
― Вы же не любите облепиховый чай, ― напомнила я, прекрасно зная, что она всегда отказывалась от него, если мы с дедушкой садились чаевничать.
― Значит, я с малиной выпью. Пойдем‐пойдем, нечего сидеть грустить.
Я кивнула и пошла за тетей Кирой на кухню. Она права, лучше чаю выпить, чем сидеть реветь. Говорят, плакать за покойниками вообще не лучшее дело. А я прямо с утра развела тут поток слез.
После чая я решила отвлечься. А потому как по телефону Алина сказала, что занята работой, я не нашла ничего лучше, как помочь тете Кире с ужином. Мы с ней вместе готовили и справились в два раза быстрее.
К вечеру снова пошел снег. Я улыбнулась, понимая, что это не иначе, как волшебство. Словно дедушка не хочет, чтобы я грустила. Ведь тогда, после похорон, с утра тоже был сначала дождь, а потом снег.
― Ну вот, улыбнулась. Это уже лучше.
Да, дождь нагнетает, а снег поднимает настроение.
Никита к ужину так и не пришел, и даже ни разу за день не позвонил. Я понимала его и не обижалась. Он бы не стал просто так игнорировать такой важный для меня день. И сама я звонить ему тоже не стала. Уверена, он придет и все мне объяснит.
Ложилась спать я тоже одна. И даже снег за окном уже не придавал хорошего настроения. Включила ночник и, укутавшись в одеяло, прикрыла глаза. Слишком долго не могла уснуть, а когда начала проваливаться в дрему, услышала за дверью шорох.
Час ночи показывали электронные часы на прикроватной тумбочке.
Дверь открылась, и в комнату вошел уставший Никита.
― Ты чего не спишь, милая?
Я приподнялась на кровати и нахмурилась.
― Ты что, подрался?
Глава 7.
Никита.
Сбросив ботинки, не заботясь о пальто, устало прошел по дому и медленно поднялся на второй этаж. Остановился у нашей с Ритой комнаты, стянул чертову удавку, и только после нажал на ручку двери. Ночник горит. Тихонько вошел внутрь и увидел сонную девушку, которая в миг нахмурилась, обратив внимание на мой вид.
― Ты чего не спишь, милая?
― Ты что, подрался? ― ее хриплый голос отозвался мурашками по моему телу.
Я устало улыбнулся и сбросил пальто, оставляя его в кресле. Подошел к кровати и присев на пол уперся в нее спиной.
― Нет, девочка, я попал в аварию.
― Господи, Никита! ― она хотела подняться с кровати, но я перехватил ее за руку, и прижал к себе.