― Да? А мне показалось вечность.
― Никит…
― Мы же еще Новый год вместе будем встречать. Все вместе.
― Обязательно.
Только через сорок минут к нам вышел врач.
Я развернулся у окна, когда увидел, что Олег кивнул на меня. Размашистым шагом быстро преодолел расстояние между нами и за считанные секунду оказался рядом с врачом.
― Что с моей женой? ― без предисловий. Меня волновали только родные.
― С вашей женой все в порядке.
― А с ребенком? С ребенком что? Он еще не родился?
Мужик как‐то странно на меня посмотрел, и рукой коснулся плеча.
― Мне жаль.
― Что?
― Ребенок он…
― Что с ним?
― Мы достали его уже мертвого.
Внутри что‐то оборвалось.
Врач хотел отойти, но я резко перехватил его и схватив за халат с силой прижал к стене.
― Что ты сейчас сказал?
― Никита, успокойся.
― Никита, отпусти его.
― Что ты сказал? Что с моим ребенком? ― прорычал я, как раненный зверь.
Я ничего не чувствовал кроме жжения в груди и ненависти. Только кого ненавидеть в данной ситуации? Врача? Но он то ту при чем.
― Никита, послушайте, ― он перехватил меня за руки, а снова встряхнул его.
― Друг пусти его. Слышишь? Он не виноват.
― Никита, вашу жену привезли на скорой с уже мертвым плодом. Ваш сын, он…
― Сын…
― Мне сказали, что ваша жена упала, и именно падение спровоцировало смерть ребенка. Удар был слишком сильный.
Я перевел гневный взгляд на Олега, продолжая удерживать за шкирку врача.
― Как она лежала? ― прорычал я, кажется пугая всех в больнице.
― Извини, я не хотел говорить.
― Как она лежала? ― закричал еще громче, чувствуя, что вот‐вот сорвусь и кого‐то придушу.
― Она скорее всего упала на живот, босс.
Я резко отпустил врача и обессиленный прошел к окну.
Я не верю. Не хочу в это верить. Нет. Это не может быть правдой. Мы же так сильно ждали нашего ребенка, нашего малыша.
Сын. Она носила нашего сына.
Я резко саданул кулаком по подоконнику и даже не зашипел от боли в костяшках. Плевать. В груди жжет куда сильнее.
Открыл глаза, руками уперевшись в подоконник. Медленно перевел взгляд за окно и зло оскалился.
Ненавижу снег.
Я до утра просидел под палатой, а меня так и не пустили к жене. Она все еще не пришла в себя после наркоза. А когда придет, я даже не знаю, что ей сказать. Как объяснить, как поддержать и успокоить, когда сам схожу с ума от того, что произошло. Наш сынок он не дышит, его нет с нами.
Господи, за что ты так? За что ты так со мной второй раз? Сначала жена природах, теперь сын.
За что забираешь самых родных и любимых людей? Они ведь ни в чем не виноваты. Тем более маленький ангелочек, который даже не успел сделать свой первый вздох.
По щеке скатилась слеза. И плевать, что говорят мужчины не плачут. Не плакать могут только те, кто ничего не чувствует. А это не про меня. Вчера вместе с новостью о смерти сына оборвалась и моя жизнь. И мне не то, что всплакнуть, мне реветь хотелось, рвать и метать. Хотелось все вокруг крушить, лишь бы хоть как‐то выплеснуть свою боль.
Карма у меня что ли такая. Сначала мама, потом жена, теперь ребенок. И главное, как объяснить все Рите? Ее эта новость и вовсе убьет.
― Пап, держи, ― услышал голос дочери, и подняв голову, увидел перед собой протянутую руку со стаканчиком кофе. ― Тебе нужно хоть немного кофе, ты совсем не спал.
― Спасибо, дочь, ― я забрал у нее стакан и перевел взгляд к окну. Уже светло. ― Сколько время?
― Восемь, пап. Как Рита?
― Она еще спит.
― Пап, мне очень жаль. Но я уверена, у вас еще будут дети. Папуль.
Я медленно закивал головой.
― У тебя мог быть братик. А у нас сын. А ты как здесь оказалась?
― Я звонила Диме. Дядя Олег, как и ты трубки не брали, я начала переживать. Ты знаешь, что могло случиться?
Я покачал головой.
― Не знаю. Не знаю, Алин. Ей по всей видимости стало плохо и она, в общем Рита упала и кажется прямо на живот.
В голове тут же промелькнула подобная картина, от чего стало больно и я крепко зажмурился, пытаясь прогнать эти мысли. Ужас, творившийся сейчас в моей жизни, никак не отпускал меня, и лишь с каждой секундой сильнее давил на грудную клетку. Мир перевернулся. Жизнь треснула на пополам. На до и после. Хотя… правильнее сказать не на пополам. Уже ведь не в первый раз.
― Папка, ты же сильный, ты справишься. И Рите поможешь, правда ведь? И я буду рядом. Всегда поддержу.
Я кивнула и забрал дочь в свои объятия.
Как бы хотелось, чтобы все было так просто. Чтобы никому не причинить боль.
― Никита Тимофеевич, ― к нам подошел вчерашний врач.
― Да?
Я поднялся, и снова прижал Алину к себе.
― Ваша жена проснулась. Она еще ничего не знает. Я подумал, что будет правильно если вы сами ей обо всем скажите.
― Да, спасибо.
― Иди, пап. Я тут подожду.
Я кивнул, и поцеловав ее в висок, прошел к палате. Сердце колотилось словно загнанная в клетку птица. Но оттягивать нет смысла.
Вошел в палату и с горечью выдохнула. Моя девочка. Лежит уставшая, без сил. Она хочет услышать от меня счастливые слова, а я… у меня нет хороших вестей.
― Никита.
― Любимая.
― Никита, где наш малыш? Кто у нас родился? Когда его принесут? ― один за одним задавала вопросы, а я крепко сжимал кулаки и челюсти.
И как, как мне сказать глядя в ее сияющие глаза. Как разбить ее счастье? В одну секунду уничтожить надежды, и мечты. Как сказать, что сын умер?
Его нет.
― Рита, ― я все же прошел к ней, и присел рядом с кроватью на стул, ― Рита, малыш он…
― Что? Где он? ― она перестала улыбаться, и слегка нахмурилась.
― Он умер, ― не верил, что говорю эти слова, но и скрывать то же не было правильным. Да и что я скажу? Потерпи, его принесут позже? Это вранье. Никогда не принесут. Никогда. Потому что наш мальчик умер!
Черт возьми!
― У нас был сын.
― Зачем ты пришел? ― прохрипела она, смотря на меня со злостью.
― Рита…
― Зачем ты пришел и сказал мне об этом? Ты!
Она отвернулась на другой бок и накрылась едва ли не с головой.
― Рита, мы это переживем вместе. Слышишь? У нас еще будут дети. Обязательно будут. Рита, ты не должна закрываться от меня. Я хочу быть рядом.
Следующие два дня прошли все так же в полной тишине. Рита так и не заговорила со мной, а тридцать первого и вовсе едва ли не сбежала из клиники. Устроила там истерику, заставила выдать бумагу об отказе дальнейшего лечения на стационаре и попросила меня увезти ее домой. Я не хотел ей перечить сейчас. И потому забрал домой.
Рита весь день просидела в детской комнате держа в руках рамку с фотографией дедушки.
Ни о каком праздновании Нового года речи идти не могло. Даже Алина, которой я запретил приезжать и портить себе настроение, все равно приехала.
― Я отправила своего к родителям. Мне сейчас тоже не до праздника, зная, как вам плохо.
― Я не хочу, чтобы ты из‐за нас…
― Папуль, ну что ты такое говоришь? Это и моя трагедия тоже. К тому же я вам хотя бы есть приготовлю. Тетя Кира явно выходная.
― Спасибо тебе, дочь.
― Люблю тебя, папуль.
Пока Алина крутилась на кухне, я решил сходить на разведку к Рите. Она по‐прежнему сидела на диване в детской. Ее взгляд был устремлен в стену.
Я тихонько постучал и не дождавшись ответной реакции, прошел в комнату. Присел около жены и взял ее руку в свою.
― Там Алина пришла. Выйдешь к ней?
Рита медленно покачала головой.
Я вздохнул.
― Любимая, нам просто нужно время. Мне так же сложно, как и тебе. Ты только скажи, что тебе надо, и я все сделаю. Мне невыносимо видеть тебя такой. Сердце разрывается от боли.