– Я не могу стать вашей женой, Филипп.
– Могу я узнать почему?
Больше всего Мередит хотелось бы ответить: «Нет! Не можете», но она понимала, как несправедливо это будет по отношению к нему. Она должна сказать правду. Не в силах больше выносить его пристальный, испытующий взгляд, Мередит встала и глубоко вздохнула.
– Боюсь, я была не совсем честна с вами, Филипп. В моем прошлом есть много такого, о чем вы не знаете. И что не позволяет мне принять ваше предложение.
– Например?
Мередит начала расхаживать по комнате, преодолевая боль в ноющих мышцах. Сидеть она просто не могла.
– Дело не только в том, что мое положение в обществе сильно отличается от вашего, Филипп, – начала она. – Боюсь, что обстоятельства моей прошлой жизни такого сорта, что если когда-нибудь они станут известны, это навлечет неизбежный скандал на вашу семью, а мы оба станем париями в обществе. Я... я рано покинула дом. Я была очень несчастна в нем и с нетерпением ждала момента, когда смогу уйти. Я добралась до Лондона, но даже и не подозревала, какие трудности ожидают меня там. Денег у меня было не много, и они быстро кончились. Я была совсем одна, и мне пришлось сделать выбор: умереть с голоду или попытаться выжить. Я выбрала второе, и опять надо было выбирать: я могла торговать собой, что было для меня неприемлемо... – Мередит остановилась на мгновение и прижала руки к груди. – Значит оставалось одно – воровать. Это я и делала.
Она опять начала быстро ходить по комнате, боясь увидеть отвращение в глазах Филиппа.
– Я воровала все, что могла. Деньги, драгоценности, еду. Сначала я делала это плохо, и несколько раз меня спасало только умение быстро бегать. Но я быстро училась, потому что у меня не было выбора. Иногда я бывала такой голодной, что рисковала жизнью ради небольшого куска хлеба.
Воспоминания, которые Мередит так долго пыталась похоронить, захлестнули ее: темные улицы, мрачные закоулки и грязные подвалы. Голод. Встряхнув головой, она продолжала:
– Я стала очень ловкой карманницей. Я старалась промышлять в разных местах, чтобы меня не запомнили, и прятала каждый добытый фартинг, потому что мечтала как мож-но скорее расстаться с этим занятием. Я твердо решила, что когда-нибудь моя жизнь станет достойной и честной. Что она з будет совсем не похожа на ту, от которой я убежала. Когда я накопила достаточно денег, я купила приличную одежду и попробовала найти себе место. Мне повезло, и я встретила миссис Баркасл. Она была богатой вдовой, и я стала ее компаньонкой.
Мередит опять остановилась.
– Весь следующий год я путешествовала вместе с миссис Баркасл и обчищала карманы в Бате, Бристоле и Кардиффе и во множестве других мест, где мы останавливались.
– Вам повезло, что вас не поймали, – сказал Филипп, и Мередит на одну короткую секунду показалось, что он ей сочувствует.
– У меня были ловкие руки. И я умела быть невидимой. В том обществе, в котором мы вращались, на меня никто не обращал внимания – обычная наемная компаньонка. Белое пятно на белой стене. – Мередит набрала воздуха в легкие и продолжала: – Общаясь с миссис Баркасл, я смогла изменить к лучшему свой язык и манеры. К тому времени, когда мы вернулись в Лондон, у меня уже было достаточно денег, чтобы забыть о воровстве и начать новую жизнь. Мне всегда хорошо удавалось улавливать тайные симпатии и склонности других людей, и я решила стать свахой. Миссис Баркасл стала моим первым клиентом, и я очень удачно нашла ей мужа. Она рекомендовала меня своим друзьям, и мало-помалу я завоевывала себе репутацию. В конце концов мне удалось приобрести дом, в котором я сейчас живу, и зарабатывать достаточно, чтобы жить безбедно. Ваш брак с леди Сарой стал бы кульминацией моей карьеры и обеспечил бы мое будущее.
Мередит сжала руки и заставила себя смотреть Филиппу прямо в глаза:
– Мне не скоро удалось примириться с собственным прошлым, тем более забыть о нем. И я не настолько наивна, чтобы думать, что так же поступят другие. И разумеется, нельзя ждать подобного от членов высшего общества. Теперь вы знаете правду и, конечно, понимаете, почему я не могу принять вашего предложения. Не сомневаюсь, что вы никогда бы его не сделали, если бы знали все с самого начала.
Не сводя с нее глаз, Филипп поднялся. Он не сделал попытки прикоснуться к ней, и Мередит это не удивило, но все-таки задело. Стиснув кулаки, она ждала справедливых и неизбежных упреков. Но Филипп молчал, и тишина казалась такой оглушительной, что Мередит хотелось закричать.
– Спасибо, что рассказали мне обо всем, Мередит, – негромко сказал он наконец. – Я знаю, как тяжело вам было это сделать.
Господи, да он понятия не имеет, как это было тяжело. Как невыносимо было произносить слова, которые должны разлучить их и сделать его свободным.
– Пожалуйста.
– Но в одном вы все-таки ошиблись!
– В чем?
– В том, что я никогда не сделал бы вам предложения если бы знал правду. – Он бережно взял ее за плечи и сказал глядя ей прямо в глаза: – Я все знал, Мередит.
Ее сердце остановилось.
– Простите, что вы сказали?
– Я знал. Я знал, что вы были карманницей. Мередит подумала, что, наверное, упала бы сейчас, если бы он не держал ее за плечи. Она молча и непонимающе смотрела на Филиппа, не пытаясь разобраться в своих бессвязных мыслях. Из всех людей только Альберт и Шарлотта знали о ее прошлом, но они ни за что не стали бы ни с кем делиться.
– Как?.. – Больше она ничего не смогла произнести.
– Случайно, уверяю вас. В тот вечер, когда я пытался навести справки о Таггерте, я разговорился с неким Рамзи, владельцем таверны, который хорошо его знал. Он много рассказал мне об этом подонке. Среди прочего он вспомнил о том, как однажды тот бросил у дороги мальчика-трубочиста, как выбрасывают мешок с мусором. Рамзи видел все это из окна и вышел, чтобы помочь, но быстрее него оказалась какая-то молодая женщина, почти девочка. Она опустилась рядом с мальчиком на колени и взяла его на руки.
– Господи! – прошептала Мередит. – Ко мне и правда подошел тогда какой-то мужчина и спросил, не надо ли помочь. Я соврала ему тогда, что мальчик – мой брат. Я побоялась, что они отнимут его у меня и он опять окажется на улице. Или что они вернут его этому ужасному человеку, который так жестоко обошелся с ним.
– Рамзи сказал, что девушка показалась ему знакомой. Через несколько минут он вспомнил, что, когда она была гораздо моложе и грязнее, она воровала еду из его таверны и обчищала карманы посетителей. – Филипп усмехнулся: – В течение нескольких месяцев вы здорово отравляли ему жизнь.
Мередит била дрожь, и она никак не могла заставить себя поверить в только что услышанное:
– Вы знали. Вы все знали с того вечера, когда расспрашивали о Таггерте.
? Да.
– Вы все знали, когда приглашали меня на обед.
? Да.
– Когда задумывали всю эту еду и украшения.
? Да.
– И вы ничего мне не сказали.
? Нет.
– Почему? – Больше всего Мередит хотелось сейчас сесть, потому что ноги были ватными и не желали держать ее.
– Потому что я надеялся, что вы скажете мне сами. Я ужасно тронут вашим доверием. И теперь я знаю, что небезразличен вам, раз вы решились рассказать мне об этом.
Господи, все идет совсем не так, как она планировала! Мередит отступила назад:
– Я рассказала вам все не поэтому, Филипп. Я рассказала потому, что простое «нет» вас бы не устроило. Потому что вы должны сами понять, что мы совершенно не подходим друг другу.
– То есть вы считаете, что мы не подходим друг другу. Из-за вещей, которые вы делали, для того чтобы выжить, когда были еще ребенком. Что ж, я не согласен с вашим мнением, абсолютно не согласен. Я хорошо знаю, на что может подвигнуть людей голод, бедность или страх. И я не думаю о вас плохо из-за того, что вам удалось выжить. Напротив, я восхищаюсь вами и тем, что вы смогли все преодолеть и стать той умной, порядочной и доброй женщиной, какую я знаю. Несчастья либо ломают людей, либо закаляют их. И тем, кого они закаляют, часто дается особый дар сочувствия и сострадания. У вас есть такой дар, Мередит, и у вас есть сила духа. И за это – но не только за это – я вас люблю. И сейчас я спрошу вас еще раз. Вы окажете мне честь стать моей женой?