Джонатан бросает на меня взгляд, и я тут же начинаю вжиматься в свой стул — как будто его зрачки слишком сильны, чтобы с ними можно было соперничать.
— Ты выглядишь шокированной. Он лжет?
— Что? Нет, я-я, — бормочу я. — Мы не говорим об оценках...
— Ты мне не веришь, папа? — он касается своей груди. — Я ранен.
Джонатан откидывается на спинку стула.
— Хм.
Хм? Что это вообще значит?!
Мой отец пытается разрядить удушливую атмосферу.
— Я уверен, что Лили помогает тебе сосредоточиться на важных вещах.
Ло ухмыляется.
— О, она определенно помогает.
— Отвратительно, — невозмутимо произносит Роуз. Если бы только она знала, что он говорил о выпивке, а не о сексе. Моя мать обводит круг неодобрительными взглядами, полными того же льда, который унаследовала Роуз.
— Какие-нибудь планы на выпускной уже есть? — спрашивает мой отец.
Я снова думаю о будущем Ло, одетого в облегающий костюм, работающего на своего отца, с вечно нахмуренными лицом.
— У нас еще есть год, чтобы принять решение, — отвечает Ло.
— Вам обоим нужно начать разрабатывать план, — говорит мой отец, и в его голосе звучит критика.
План. Я была так сосредоточена на Ло, что даже не начала представлять свою жизнь после колледжа. Где я буду? Кем я буду? Белое пустое пространство заполняет пустоту, не зная, какую картину нарисовать.
— Мы просто хотим уделить университету все наше внимание. Оценки действительно важны для нас.
Ага, конечно.
Мой отец складывает салфетку на столе, собираясь сменить тему.
— Джонатан и я обсуждали предстоящий рождественский благотворительный гала-концерт, спонсируемый Fizzle и Hale Co. Пресса гудит об этом событии уже несколько недель, и важно, чтобы все присутствовали, чтобы выразить поддержку.
— Мы будем там, — говорит Ло, поднимая свой бокал.
— Есть какие-нибудь новости о кольце? — спрашивает Поппи с дразнящей улыбкой.
— Мне только двадцать, — напоминаю я ей, съеживаясь. Моя мать упустила возможность назвать мне Виолетта (фиалка).
— У вас нет никаких новостей? — спрашивает Роуз, ее лицо заостряется.
Я в замешательстве хмурюсь и качаю головой. О чем она говорит?
Ее губы сжимаются в тонкую линию, и она шепчет Поппи, которая быстро шепчет в ответ.
— Дамы, — упрекает меня мама. — Не будьте невоспитанными.
Роуз выпрямляется и устремляет на меня свой ледяной взгляд.
— Я думаю, это странно, что ты пила апельсиновый сок и воду.
— Я за рулем, — говорю я ей.
Что происходит со всеми и с моим выбором не пить? Когда стало ненормальным отказываться от алкоголя во время еды?
Моя мать фыркает.
— Вот для чего нужна Нола, Лили.
— Андерсон тоже, — добавляет Джонатан.
Андерсон — Ябида. Никогда.
— Ну, у меня есть основания полагать, что твой выбор напитка не имеет никакого отношения к вождению, — говорит Роуз.
Что?!
— На что ты намекаешь? — мое сердце бешено колотится. Пожалуйста, пусть это будет не то, что я думаю. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ло сжимает мое бедро, чтобы успокоить меня, но что бы ни случилось, это плохо.
— Да, Роуз, на что ты намекаешь? — моя мать встает на мою защиту.
— У меня есть подруга, которая учится в Пенсильвании. Она видела, как Лили выходила из центра для беременных в прошлом месяце.
В прошлом месяце... О, боже. Я прикрываю глаза рукой и так низко опускаюсь на своем стуле, что мои глаза практически на одном уровне со столом.
Мой отец давится своим напитком, а Джонатан очень, очень бледнеет — то, что я не считала возможным для его ирландской кожи.
— Это правда? — спрашивает моя мама.
Да.
Я открываю рот. Я не могу сказать настоящий ответ. Да, я ходила туда. Я посещаю медицинскую клинику, чтобы проверить ЗППП каждые пару дней, хорошо? И я делаю тесты на беременность. Я в безопасности, и я это знаю. Большинство людей не могут этого сказать.
Или, сказать всю правду, однажды днем розовый знак плюс действительно преследовал меня. Они отправили меня в центр беременности на УЗИ. К счастью, ложная тревога.
— Лили, объясни, — почти кричит моя мама.
Ло долго смотрит на меня, прежде чем понимает, что я не в состоянии произнести ни слова, не говоря уже о лжи.
— Мы просто испугались, — говорит он и обращает свое внимание на Роуз. — Забавно, как ты сейчас решаешь заговорить об этом, когда знаешь об этом целый месяц.