чувства не было даже после долгой бурной ночи, разрывающей барабанные перепонки, голосовые связки и всё, что можно было разорвать без особых усилий и заметных разрушительных последствий. - Очухался? Я ведь мог тебя и ударить для большей эффективности. - Картинка начала медленно проясняться, предметы вокруг приобретали чёткость, а на загорелом лице, недовольно уставившемся на Мадлайна, появлялось больше характерных черт. Возможно, не увидев в его чёрных глазах собственное отражение, он так бы и не смог осознать происходящее. Со стороны послышался лязг чайной ложки о керамические стенки кофейной кружки. - Ты пропустил уже четыре звонка, и Рози пришлось брать их на себя. Не то что бы она была недовольна, но пользоваться её трудолюбием - это слишком отвратительно. - Отвратительно отсиживать субботу на работе, Марко. - Хоуп снова уселся на свой тоскливо поскрипывающий от постоянной тяжести стул и протёр глаза. Колл-центр службы психологической помощи не знает границ. И выходных тоже. - Ты сам в начале недели умолял меня дать тебе выходной и слёзно обещал отработать в любой другой день. Момент настал, время действовать. Спи по ночам, а не на работе. - Человек-костюм-даже-в-плюс-сорок как-то приветливо похлопал Мадлайна по плечу и направился дальше по коридору, мимо таких же офисных грызунов, как и он сам. Удивительно, как Марко умел сохранять невозмутимость во время непереносимой испанской жары и при этом подбадривать своих коллег так, будто он здесь главный начальник. Хотя нельзя было и сказать обратного - на нём держался весь вес этой конторы. Хоуп Мадлайн сонно откинулся на спинку офисного кресла, отчего то опасливо пошатнулось, но затем снова приняло устойчивое положение. Туше такого роста было явно проблематично комфортно устроиться на нём. Нельзя было сказать, что Хоуп был великаном, но и миниатюрной феей его назвать было сложно, а после двенадцати лет он рос так быстро, будто у кого-то появилось желание сделать из него баскетболиста. Порой он проклинал себя за то, что выбрал такую до жути нудную профессию. Нет, он не испытывал к ней какого-либо отвращения, но и не рвался к её выполнению с тем ярым энтузиазмом, который проявляли окружающие и Марко в том числе. С другой стороны, выбора у него не было: как только с наступлением совершеннолетия Хоупа вышвырнули из ненавистного дома, ему оставалось лишь вдыхать свободу да следовать за своими друзьями. Он не испытывал тягу к учёбе, потому не особо забивал голову выбором университета, а направленность избрал самую простую и не затратную. Несмотря на это, социальные работники до сих пор пользуются неожиданным спросом, так что найти работу в родном городе не составило труда. Только вот лишь он да его дружище Зазго остались единственными из своей компании, кто работал по профессии. Они, по крайней мере, пытались. Пожелтевший от ярких солнечных лучей телефон издал пронзительный звук, от которого Хоуп невольно сморщился. Он уже столько лет работал здесь, а всё никак не мог привыкнуть. Пододвинулся ближе к столу, оправил убранные назад волосы, которые без постоянной проверки начинали лезть в глаза, и снял трубку. - Доброе утро, вы попали в центр психологической помощи Таррагоны, Реус. Меня зовут Хоуп. Что у вас случилось? И так каждый день: чуть ли не каждую минуту от него требовалось повторять одно и то же с одинаковой интонацией. Спустя почти три года работы в этом месте Хоуп приобрёл кучу нужных навыков, хотя порой и отрицал их настоящую пользу. Вследствие такой долговременной практики, он научился терпению. Появилось некое представление об умении успокаивать и убеждать. Теперь по одним витиеватым изменениям голоса он мог определить настроение или эмоции, рвущиеся наружу. При должном желании, естественно. Хоуп не считал себя героем, и он не помнил тех, с кем разговаривал: ни их имён, ни голосов, ни громких рыданий или злобных изречений. А иногда ему не удавалось помочь. Он доставал из своей памяти, как десятки раз голоса на той стороне провода прерывались и слышались лишь равномерные, такие пустые и безразличные гудки. И чуть позже Хоуп слышал о тех людях в новостях - потерявшихся в жизни бедняг, наглотавшихся таблеток или изуродовавших свои запястья. Голова просто раскалывалась. Пожилая дама на линии, поблагодарившая Мадлайна уже миллион раз и позвонившая сюда, кажется, только из-за скуки, но пообещавшая узнать его номер и снова напомнить о себе, наконец отключилась. У Хоупа снова появилась пара минут, чтобы перевести дух. Первое время к концу рабочего дня он так же штампованно отвечал на звонки друзей, а ещё появлялось жуткое желание замолкнуть до следующего утра. Но довольно быстро он привык и даже сейчас, чувствуя последствия весёлой ночи, проведённой на другом конце Реуса, был вполне способен разделять работу и личные проблемы. Хотя если бы Хоуп знал о неожиданном отсутствии положенных и таких привычных выходных, то не стал бы так налегать на то, о чём упоминать было не принято. Но он ничуть не жалел. Звонков не было уже больше минуты, что случалось крайне редко в конце рабочего дня. Не найдя себе занятия, Хоуп описал окружность, прокрутившись на стуле, а затем поднял голову, бегло оглядывая небольшой офис. Через пыльные, но действительно огромные окна было видно пару ближайших улиц - второй этаж ограничивался лишь такими видами. Снаружи сохранялась жара, но солнце всё же неторопливо клонилось к горизонту. Кондиционеры и всевозможные вентиляторы стояли чуть ли не возле каждого рабочего места. Если метровый стол из белого дерева да покачивающийся из-за неровного пола стул можно было так называть. За каждым из них восседали загорелые и сосредоточенные люди. Стоило Хоупу вспомнить, какой отбор они проходили, чтобы занять это место, у него начинал нервно подёргиваться уголок губ. Мадлайн думал, что действительно потеряет рассудок, собирая все эти справки и посещая всевозможных психологов и психиатров. Но это того стоило. Государство выделяло компании немалые деньги, и хотя они не шли на шикарные предметы интерьера и преувеличенные удобства, начальство знало толк в том, как мотивировать своих людей по-настоящему работать. Лучший по их мнению метод - давать нужные средства на свободное существование. И Хоуп не мог с ними не согласиться. - Хэна! - Мадлайн чуть привстал со своего места, заметив в проходе знакомую девушку. Её медные кудри он узнает, даже если потеряет память. На нарушителя тишины обернулись, но Хоупа косые взгляды уже давным давно не волновали. - Не пытайся от меня улизнуть, подойди ближе. Девушка, в которой не было и доли нерешительности, но отсутствием которой её уколол Мадлайн, удерживая в руках цвета слоновой кости кружку, направилась в его сторону. Обогнув пару рабочих мест, она наконец замерла и, чуть сморщившись, поставила чашку на край стола, взмахнув красными от жара кофе ладонями. - Что тебе требуется на этот раз? - Тёмные брови сдвинулись к переносице, а тихая речь довольно прекрасно сочеталась с её милым нарядом. Никто здесь не хотел тратить силы на громкие возгласы, ну, кроме Хоупа, у которого энергии хватало на половину человечества и ещё одного огромного кита. - Твой номер, я снова его потерял, извини. - Колпачок ручки покатился по гладкой поверхности стола и замер на месте, покачиваясь из стороны в сторону, будто собираясь подняться. - Я не хочу проходить через всё это снова, Хоуп. И извиняться я тоже не буду. - Хенси была настроена серьёзно, она снова схватилась за свою кружку, но не смогла сдвинуть её - Хоуп впился в неё пальцами и склонил голову набок, не прекращая широко улыбаться. - Послушай, я больше не стану тебя трогать. Хочешь, я могу пообещать тебе это. Мы с Митосом, его дамой, Винсом и Рафаэлем собрались в Адру в этот понедельник, а затем в Таррагону. Не смотри так на меня, Молдави, я правда всего лишь хочу позвать тебя с нами, без лишних вопросов. - Хоуп вручил Хэне ручку и протянул раскрытую ладонь с торжествующим выражением лица. Затем чуть приподнял брови, расплываясь в широкой улыбке. - Так у меня чисто физически не выйдет очередной раз потерять твой номер. Хоуп нетерпеливо глядел на то, как чуть скосившиеся на левый бок цифры вырисовывались на его коже. Он точно заметил упорно скрываемую улыбку на лице Молдави. И снова звонки, попеременные просьбы и бесконечные обещания, большую часть из которых Хоуп всё же выполнит. Пока они не потеряли для него смысл. И день тянулся, словно пахнувшая хвоей и чем-то сладким древесная смола, длился так долго, что казалось, будто никогда не закончится. Но время шло, каким бы незаметным ни казался этот тернистый путь. Солнце уже явно поглядывало на горизонт, ожидая приближения заветных вечерних часов, часов наконец наступающей прохлады и подкрадывающегося отдыха. Но у каждого были свои понятия об отдыхе: кто-то искал его дома в молчаливом присутствии своей семьи, другие в уединённых прогулках по набережной, Хоуп же имел своё собственное мнение на этот счёт. Как только новенькие часы в форме огромной кружки звякнули со стороны дальней стенки, Мадлайн тут же поднялся. В любом другом месте он бы обязательно возмутился по поводу так чётко распланированного дня, но не здесь. Стоило часам обозначить конец дневного р