Глава вторая
Люди часто становятся пленниками своих эмоций и воспоминаний. В этом ваша сила, но и ваша слабость.
Наталья Сергеевна Жильцова.
У Хоупа никогда не было проблем с пробуждением: когда бы он ни склонил голову к подушке, в каком бы состоянии душевном или физическом он ни был, он всегда с лёгкостью распахивал глаза чуть ли не с первыми лучами солнца. Он никак не мог проснуться позже девяти утра, а жизнь среди друзей-сов, которые половину дня проводят в постели, первое время казалась не такой сладкой. Но со всем можно смириться, так и Мадлайн привык к утреннему уединению, наблюдению за плывущими облаками из распахнутых окон. Он проснулся от безумного оркестра, ревущего внутри его головы. Веки склеивала тяжесть, чувствовалась непереносимая жажда. Спасти положение могла только утренняя доза наркотика да минералка. Хоуп глянул на мигающие от недостаточного заряда батареи электронные часы, протянул качающуюся руку и отключил вот-вот готовый разбудить всю округу будильник. Не хотелось начинать болезненное утро с ужасающего воя. Заметив отсутствие одеяла, тонкого, как простыня, бесполезного во время жаркого испанского лета, но такого необходимого для какого-то душевного спокойствия, Мадлайн в вопросе приподнял брови, перевернулся на другой бок, предполагая, что оно всего лишь соскользнуло на пол. Как бы не так. Тёмные, как уголь, взлохмаченные волосы рассыпались по подушке. Загорелые руки, все в родинках, цепко обхватывали тонкую ткань и не выпускали её. О, Хоуп определённо помнил эту девушку, а теперь глядел на неё с лёгким негодованием и раздражением. За столько лет самокопания он уже имел устоявшиеся принципы и чёткие мысли о том, чего он на самом деле хотел. Но вот он искренне ненавидел, когда девушки, делящие с ним постель, переходили поставленные рамки. Ладно, в этот раз он драматизировал, но ощущение, что кто-то другой претендовал на его одеяло, совершенно не радовало его. Мадлайн прошёлся по собственным воспоминаниям вчерашнего вечера и невольно ухмыльнулся. Иногда ему хотелось проснуться и не помнить абсолютно ничего, хоть раз в жизни испытать этот истинный испуг и терзающую интригу. Но с алкоголем у него было лишь два варианта развития отношений: либо он пил, но помнил всё до малейшей детали, контролируя свои слова и решения до последней буквы, либо же отключался посреди разговора до самого утра. Эта неожиданная особенность организма, однако, позволяла избежать лишних неприятностей. Девушка шумно выдохнула, отвернувшись от Хоупа, и ему открылся вид её гладкой, испещрённой мелкими тёмными пятнами спины, словно на неё брызнули краской. Пола. По крайней мере, он получил просьбу называть её именно так и не задавать лишних вопросов. Он и не противился, ведь сам в какой-то степени не особо любил эту традицию давать бедным детям по два, а то и по три имени в придачу с двойной фамилией. Вчера его вообще мало что действительно волновало. Но по-настоящему поговорить по душам им всё же придётся, и Мадлайн пообещал себе, что сегодня сам станет инициатором этого разговора. Искренне надеясь, что Пола, проснувшись и не заметив Хоупа поблизости, не станет тут же сгребать все его вещи и бежать восвояси, он захлопнул за собой входную дверь. На ходу он заглотнул дозу порошка, словно сахар прилипшего к нёбу. И день будто стал ярче и радостнее. Ещё не было и восьми, а люди уже стремительно передвигались по улицам, всё время останавливаясь, чтобы поговорить со своими знакомыми. У стен магазинов и отелей стояли группки студентов, переговаривающиеся о чём-то своём и разгоняющие воздух резкими жестами и громкими возгласами. В полдень такой толкотни не увидеть: Реус - ранняя пташка, не выносящая испепеляющего солнца, но возрождающаяся в вечерние часы. Выходить на улицу ради проведения обеденного перерыва в прохладном и тихом месте было бесполезной тратой времени - многие кофейни, рестораны и даже небольшие кафе были закрыты в ожидании вечера, а за пару часов ранее от них можно было выжать лишь чашку кофе да прохладную выпечку. Но места, верные своим постоянным клиентам, а потому открытые в любое время дня и ночи, всё же были. Что уж говорить о раннем утре, когда ленивые горожане целыми семьями отправлялись завтракать в разгорячённые пекарни, и даже на рассвете сложно было найти хоть одни закрытые двери. Люди освещали всю округу ещё до восхода солнца. Мадлайн на мгновение замер у светлого здания и стянул шляпу. Над огромными дверями располагалась длинная табличка с надписью на испанском, через сплошную стеклянную стену были видны знакомые очертания мебели и людей. На первых двух этажах кипела жизнь, в то время как остальные пустовали. Хоуп невольно ухмыльнулся и провёл ладонью по шершавой отливающей рыжиной колонне, поддерживающей будто вырезанное из картона четырёхэтажное здание, на которое наклеили бумажные завитки и узоры, имитирующие благородную лепнину. Здание центра было относительно новым, но те, кто задумали его построить, видимо, решили не выбиваться из общей архитектурной стилистики города. Оттого оно выглядело фальшивым, будто карточным, готовым свалиться набок при первом дуновении ветра. Сотрудников разных областей не хватало, в то время как в отделе телефонной связи толпы людей принимались на работу, а через пару недель тут же покидали её, словно крысы тонущий корабль. Это непостоянство вызывало негодование, а Хоуп даже со своим отсутствием терпения продержался здесь на удивление долго. Стоило ему вспомнить те смешные дни, которые Митос отработал здесь, Мадлайн начинал чувствовать зарождающееся внутри постоянство мыслей. Корсо, даже поднимаясь по этой грубо сделанной лестнице, умудрялся делать то, что делать было совершенно не нужно: врезался в мимо идущих людей, не раз опрокидывал свою чашку с кофе. А стоило ему зайти в офис, как все окружающие сразу понимали, что наступил конец света. Митос - человек, обладающий идеальным слухом, создающий свою собственную музыку и преподносящий её людям в лучшем свете, - путал телефонные звонки, порой заговаривался и нёс всякую чепуху, применял крайне странные методы, чтобы помочь людям справиться со своим горем. Времена здесь были не те, чтобы увольнять людей из-за их беспомощности, так что Корсо сам, абсолютно понимая своё невежество в этом деле, ушёл практически сразу. Его не волновало то, что он столько времени потратил на изучение профессии, которая ему вовсе не пригодится, Митос лишь радовался тому, что теперь мог полностью посвятить себя делу всей его жизни. Хоупа поприветствовали лёгким кивком головы. Он не был близок со своими коллегами, к тому же этих людей он видел чуть ли не впервые - Мадлайн крайне редко выходил на работу по выходным, потому вращался немного в другом кругу людей. Не было видно ни Хэны, ни Марко, хотя он мог снова опаздывать, что было, по мнению Хоупа, единственной его слабостью. Невольно поймав себя на создании образа Хенси в своей голове, Хоуп вспомнил о номере, который он так и не удосужился записать в свой повидавший все стороны жизни мобильник. Мадлайн повернул ладонь, вглядываясь в практически стёршиеся очертания цифр на коже. Около получаса он развлекал себя тем, что с напускной серьёзностью и тягучей ленью жирно обводил их ручкой, а ещё около получаса боролся с желанием точно так же обвести татуировку между большим и указательным пальцами левой руки. Она не была такой огр