— Милым? — округлил глаза Юнги, почти задыхаясь от раздражения. — Малой, ну ты забываешься…
И комната наполнилась звонким смехом молодых людей. Они устали настолько, что от смеха выступили слёзы на глазах, а животы болели. Как же давно они не смеялись просто так, погрязая в свои проблемы слишком глубоко и зная, что никогда не выберутся. Это было грустно настолько, что смех почти превращался в истерику.
Но они пресекали это на корню, не давая отчаянию взять верх.
— Постараюсь быть милым, — выдохнул Юнги.
— Спасибо, хён…
========== Моменты ==========
Комментарий к Моменты
Хэй, ребят! Я снова вернулась с главой, которая, уж очень надеюсь, понравится Вам и заинтригует. Спасибо большое за отзывы, эх, как же я их люблю! И Вас тоже, мои читатели ♡
Поэтому буду ждать выражения любых Ваших мыслей.
Приятного прочтения.
Когда солнце взошло следующим утром, что-то изменилось. Ветер дул, что ли, в другую сторону? Необъяснимо, но что-то было не так. Не так, как раньше.
Ын Ха проснулась позже обычного, хотя в последнее время нормальным для неё стало не спать вовсе. Потому что воспоминания вязким бредом проникают в сознание, путая сны с реальностью и заставляя переживать этот ужас снова и снова. А она не хотела. И вот сегодня удалось уснуть без этого. Удалось, казалось, избавиться от навязчивых воспоминаний и позволить себе расслабиться. Пусть не совсем, но хоть как-то.
Настойчивый звонок в дверь заставил очнуться и отогнать от себя ненужные мысли. Сегодняшний день хотелось провести наедине с собой, поэтому девушка очень удивилась, обнаружив перед собой отца. Даже на секунду промелькнула мысль о том, чтобы просто захлопнуть дверь, так и не выслушав родителя.
— Папа? — выдавила из себя Ын Ха, прижимаясь к двери. — Что ты здесь делаешь?
— Не впустишь? — спросил мужчина, кивая на дверь и терпеливо ожидая разрешения.
— Входи, — тихо и почти жалостливо. Они так давно не виделись, что девушка была готова расплакаться.
Она была обижена на отца, но, кажется, не настолько, чтобы прогнать его с порога. Она любила его, потому что он понимал, что ей иногда приходится совсем непросто. Понимал на уровне подсознания. С ним приятно было даже молчать. Но потом случилось то, что девушка не могла воспринять спокойно. Тогда не могла. И даже высказала своё мнение относительно этого. И даже переехала из родительского дома в маленькую квартирку. Далековато от университета, но жить можно.
— Ты в порядке? — спросил мужчина, оборачиваясь на дочь и внимательно скользя взглядом по её силуэту. — Что ты сделала с волосами? — поморщившись от перемены во внешности.
Вместо роскошных длинных волос теперь были короткие, даже не достававшие до плеч. Ын Ха сама не знает, как решилась на это. Наверное, вчера настроение располагало к экспериментам. Хотелось, если не покончить с собой, на что ей не хватило смелости, хотя бы что-то изменить. Вместе с волосами она надеялась избавиться от неприятных воспоминаний, которые, по правде говоря, всё равно никуда не делись, и приобрести уверенность.
— Это мои волосы, — выдохнула девушка, разворачиваясь к отцу лицом и прислоняясь ко входной двери спиной. Как будто показывая, что они будут разговаривать здесь.
Повисла неловкая пауза, давящая на перепонки гнетущей тишиной, которую Ын Ха ненавидела с некоторых пор. Потому что молчание всегда равняется боли, она уже успела усвоить это.
— А так вообще… — мужчина запнулся, заламывая в бессилии пальцы, и девушке захотелось обнять его, как в детстве это делал он, успокаивая её. — Всё нормально?
— Да, — одно слово, и снова тишина.
Ын Ха знала, что отцу тоже непросто. А, возможно, даже гораздо труднее, чем ей. В плане того, что она почти видела, как он раскаивается. Ей было жаль его, ведь он никогда не хотел причинять вред своим детям. Она помнила это ещё с детства, когда он встречал её, если приходилось возвращаться поздно с дополнительных занятий. Он даже иногда вытаскивал Чонгука, пьяного в стельку, из баров. Не кричал и не бил, хотя вполне мог. Он просто понимал, что есть моменты, которые каждый человек должен пережить сам. Сам пройти путь, чтобы встать на ноги.
— Слушай, я понимаю, что возможно был неправ… — он хотел оправдаться, хотя оправдываться никогда не умел.
— Возможно? — повторила на автомате Ын Ха, поднимая лицо вверх, чтобы предательские слёзы не хлынули из глаз. Обидно, что она понимает, что отец и правда не хотел.
— Я тоже не горю желанием отдавать кому-то своё солнышко, — он выдохнул, опуская взгляд в пол и рассматривая свою обувь.
Солнышко…
Больно.
Он называл её так в детстве.
— Твоё солнышко давно потухло, пап, — ответила она, закусывая нижнюю губу и тоже пялясь в пол.
— Почему ты так говоришь? — он волновался, что было слышно по голосу, и от этого хотелось провалиться сквозь землю.
— Потому что даже здесь, — указывая на сердце и вымученно приподнимая уголки губ в кривой улыбке. — Перестаёт биться.
Она видела, как изменилось его лицо. Она знала, что в его душе сейчас идёт безжалостная война ангелов и демонов. Ангелы обычно побеждали, поэтому её отец чаще проигрывал, чем побеждал. Даже дела на работе… Его раскрытые дела присваивали кому-то другому. Потому что он был слишком мягким, чтобы бороться до конца. До победного конца.
— Прости, я не должен заставлять тебя, — и вот сейчас он тоже сдаётся, хотя знает, что последствия будут серьёзными для их семьи. Знает, но всё равно проигрывает, добровольно сдаваясь.
— Но ты заставляешь, — шепчет, прикрывая глаза.
Заставляет. Потому что Ын Ха умеет думать о последствиях, которые их ждут. Потому что она знает, как это сдаваться. Потому что тоже сдавалась. Уже несколько раз. Теперь не хочет. Потому что каждый новый раз это оказывается больнее, чем в предыдущий.
— Я хотел, как лучше…
Она и не сомневалась. Он всегда хочет, как лучше. Всегда. Как и любой родитель, он желает только самого лучшего своим детям, чаще забивая на собственные желания и потребности. Таким его помнила Ын Ха ещё с детства.
— Пап, я… — не зная, что сказать. — Тебя уволят? — спросила, глядя прямо в глаза и замечая, как он отводит взгляд в сторону.
Значит, уволят.
— Не беспокойся, малышка, — отец улыбнулся, и сердце остановилось на мгновение. — Я найду выход.
— Какой? — спросила Ын Ха, отлично зная, что выход только один.
— Пока не знаю, — ответил мужчина.
Зато девушка знала. И даже готова рискнуть.
— Если я соглашусь… — начала она, сглатывая ком в горле.
— Ты не должна, — перебил её отец, зная, что она сейчас может сломать себе жизнь этим согласием.
— Если я соглашусь, — уже громче повторила она. — Что будет тогда? — задала интересующий вопрос.
— Тогда господин Пак обретёт связи в полиции и сможет проводить левые сделки, — тихо ответил отец. — Разбогатеет ещё больше, должно быть, — сделал в конце вывод.
— Я спрашиваю про тебя, пап, а не про него, — уточнила дочь, неотрывно изучая выражение лица напротив. — Что будет с тобой?
— Ничего не изменится.
— Какой от этого толк, если ничего не изменится? — раздражённо спросила, отворачиваясь в сторону и искренне не понимая всего этого.
— Ты станешь… — хотел было ответить отец, но дочь перебила, выпуская изо рта свои предположения. Вполне близкие к правде.
— Богаче? — горько выплюнула, усмехаясь.
— Я хотел сказать, счастливее, — замялся мужчина, и Ын Ха опустила голову.
Счастливее. Это слово будто даже в голову ей не могло прийти. А вдруг она и правда станет счастливее? Вдруг этот человек примет её такой, какой она есть на самом деле, и не будет требовать ничего невозможного? Столько вопросов…
Но главный ещё не задан.
— Ты, правда, веришь в это? — спросила Ын Ха, проводя ладонью по своим волосам, которые короткими неровными прядями падали на лицо.
— Хочу верить…
***
Как там говорил Тэхён, «быть милым»? Просто быть милым, ничего сложного. Юнги раздражённо пнул валяющуюся на дороге баночку из-под колы и продолжил свой путь. Та, блять, какой он, нафиг, «милый»? Он развернулся в противоположную сторону, чтобы уйти, но потом вспомнил, что обещал Чимину, и снова сделал несколько шагов вперёд, стараясь настроить себя на то, что он очень даже милый. А почему бы и нет? В школе ему говорили, что у него очень милые щёчки… Но у Чимина милее.