— Всё в порядке, — выдавливая улыбку и замечая краем глаза, как Чимин вышел из зала вместе со своим отцом, она выдохнула.
Когда его не было рядом, даже дышалось легче и свободнее. Он будто давил на неё. Не просто воспоминаниями, а самим фактом своего существования в этой Вселенной. Осознанием, что он дышит этим воздухом, ходит по этой самой земле…
— Он не плохой парень, — произнесли сзади, и Ын Ха обернулась на голос, с удивлением обнаруживая перед собой Юнги. — Просто у него были плохие учителя…
— Ты можешь хоть когда-то сделать что-то нормально?! — кричал господин Пак, активно жестикулируя и почти задевая стену в узком коридоре, куда они вышли подальше от любопытных глаз, чтобы поговорить. — Это ведь из-за тебя, сукин сын?
Только вот разговор ведёт в никуда. В пропасть размером с Юпитер, а может — даже и больше. Ведь сложно разговаривать с человеком, у которого в голове отсутствует хотя бы банальная логика! Ну, или здравый смысл, на худой конец.
— Вообще-то, — задумчиво протянул Чимин, растягивая губы в полуулыбке. — Твой сын, если ты забыл.
Хотелось и отцу подпортить настроение, а то ходит тут, улыбается. Довольный всем происходящим. Счастлив, что засунул сына в такую задницу, что даже врагу не пожелаешь. Он смеялся весь вечер, пил шампанское или что-то покрепче. Ему хорошо. Маленькое уточнение — на этой свадьбе, кажется, только ему и хорошо.
— Ты ведь решил испортить свадьбу? — шипит на Чимина, бросая обвинения прямо в лицо.
— И в мыслях не было, — пожал плечами тот, потому что правда ничего не делал сегодня. И не собирался.
— Тогда почему эта идиотка уронила кольцо? — задал совсем глупый вопрос. Откуда Чимину-то знать ответ? — Ты ведь нашептал ей что-то?
— Быть может, дело в прирождённой неуклюжести? — предложил сын с совершенно невинным видом. — Или… знаешь, магнитные бури?
Только он успел договорить последнее слово, как его щеку обожгла сильная пощёчина. Место, на которое пришёлся удар, горело и немного саднило, но это не помешало идиотской ухмылке появиться на лице. Самое обидное, когда ты ничего не делаешь, а люди думают иначе. Самое обидное, когда эти люди, как бы, должны быть на твоей стороне и уважать тебя.
— Я лишу тебя всего, если магнитные бури повлияют на что-то ещё сегодня, ты меня понял?
Да понял, понял! Чимин вообще понятливый. Только вспыльчивый больно. А ещё сегодня таблетки не выпил, так то вообще пиздец, конечно. Крышу сносит конкретно и на пустом месте…
День подходил к концу. Гости расходились. Зал постепенно пустел, как и бокалы в руках приглашённых. Молодожёны тоже отправились к себе. Звучит странно, но как-то так и было.
Чимин просто схватил девушку за руку, вовсе не беспокоясь о том, что она не успевает за ним, и потащил к машине, они ехали в густой пугающей тишине, лишь иногда вдыхая немного глубже, чем положено. Ын Ха сжалась, инстинктивно отодвигаясь от него, ведь воспоминания были ещё совсем свежими. И эта машина… Его машина… Только малая часть из того, что хотелось выкинуть из головы навсегда.
Дом, подаренный якобы родителями, встретил их слишком яркой подсветкой и оглушающей пустотой. Никого. Как будто нарочно, чтобы напугать ещё больше. Но с этим Чимин и сам справлялся довольно неплохо, если судить по дрожащим коленям Ын Ха, когда он поволок её вверх по лестнице…
— И о чём же ты говорила с Юнги? — спросил Чимин, когда они уже были в спальне, и запер дверь на ключ, оборачиваясь и чему-то улыбаясь.
Чему-то своему.
— Я… — запнулась Ын Ха, отступая в дальний угол, чтобы он не смог разглядеть в ней страх. — Я хотела поблагодарить его, — честно призналась, опуская взгляд на безымянный палец, где теперь покоилось обручальное кольцо.
Почему-то казалось, что кожа под ним горела и оставляла глубокие ожоги. Было больно и неприятно, но это скорее она сама себе придумала, ведь кольцо не может жечь. Не может ведь?
— Поблагодарить? — выдохнул он, делая несколько шагов навстречу ей и замечая несмелый кивок. — За что?
— За то, что он помог мне с Хосоком, — ответила она, не поднимая на него глаз.
— Неужели у вас ничего не получалось? — внезапно остановился он всего в шаге, и девушка подняла голову, не понимая самой сути вопроса. О чём он говорит сейчас?
— Т-ты о ч-чём? — заикаясь, выдавила из себя Ын Ха, стараясь хоть как-то унять дрожь в голосе, но получалось плохо. — Я не п-понимаю…
— О, — воскликнул Чимин, преодолевая оставшееся расстояние в долю секунды. — Так я объясню тебе, — он приблизился к ней вплотную, рискуя вдавить в холодную стену позади, и понизил голос до пугающего шёпота, от которого руки тряслись, а ноги — подкашивались, слабея. — Вот здесь, — он ткнул ей указательным пальцем в висок, опаляя кожу на шее своим горячим дыханием. — Здесь, — опуская ладонь на грудь, где яростно трепыхалось сердце, угрожая в любой момент выпрыгнуть. — И даже здесь, — стараясь приподнять подол длинного свадебного платья и натыкаясь на сопротивление, рассмеялся и добавил: — Должен быть только я.
Разговор шёл не в ту сторону. Дверь была заперта, но Ын Ха буквально впилась взглядом в оставленный в замочной скважине ключ. Было ли у неё время на раздумье? Была ли возможность рассуждать здраво? Конечно, нет. Ей просто хотелось уйти. Хотелось выбежать на улицу и скрыться в своей квартирке на другом конце Сеула.
Сделав несколько размашистых шагов в сторону заветной двери, она упала, запутываясь в платье и подворачивая ногу. Боль пронзила тело, словно ток. В глазах на мгновение потемнело, и, когда всё вернулось в норму, Чимин уже возвышался над ней с лёгкой усмешкой на губах. Он аккуратно провёл ладонью по своим волосам, поднимая голову вверх и будто высматривая что-то на потолке. Ын Ха бросилась к двери, игнорируя боль в лодыжке и дрожь в теле, когда почувствовала, как снова падает.
Обернувшись, она увидела, что он наступил на подол её свадебного платья, и услышала треск. Конечно же, это трещала лёгкая ткань. Но ей казалось, что это душа, понимаете, рвалась на части. Одним умелым движением он перекрыл ей доступ к свободе. Заставил бояться ещё больше и в страхе зажмурить глаза. В комнате повисла тишина. Он не шевелился. Она тоже. Кажется, можно было услышать, как молекулы взаимодействуют между собой сейчас. Или то, с какой скоростью разносится кислород в организме.
— Я, Чон Ын Ха, перед Богом и людьми клянусь покоряться тебе…
Будто очнувшись ото сна, Чимин наклонился к девушке, поднимая её на руки и не обращая внимания на оказываемое сопротивление. Это совсем неважно. Она его жена. Теперь. Она его собственность. Вещь, только приобретённая на накопленные годами деньги. Вознаграждение за боль и страдания. Он бросает её на кровать, нависая сверху, и чувствует, как её руки упираются ему в грудь в попытке остановить.
Идиотка.
Она, правда, думала, что это сыграет какую-то роль?
На самом деле решила, что это его остановит?
— Чимин, н-не надо, — сильнее отталкивая его от себя. Точнее, пытаясь оттолкнуть.
Его губы издевательски растягиваются в усмешке. Мерзкой такой. Едкой. Он заводит её руки за голову, придерживая одной рукой и коленкой разводит её ноги, сжатые до судорог, и тянется к подолу её платья, пытаясь одёрнуть его вверх.
Только так.
Никак иначе.
— Любить и почитать даже тогда, когда ты не заслуживаешь этого…
Он звенит пряжкой ремня, даже не удосужившись раздеться. Ищет что-то в кармане. Находит. Замечает, как тело под ним замирает, широко распахивая глаза, и видит в них столько надежды и веры в то, что глубоко-глубоко внутри его чёрной душонки всё же есть что-то человеческое. Хоть что-нибудь, способное на жалость и сострадание. Но там ничего нет. Совсем. И никогда не было. Он отпускает её руки, но они остаются в том же положении, хотя больше никем не удерживаются. Просто тело парализовал страх, сжимая горло и все внутренности. Легкий шорох доносится до ушей, но не проникает в сознание, оставаясь за пределами понимания.
— Клянусь, быть рядом и в горе и в…
Он входит резко, запрокидывая голову назад и чувствуя, как тело под ним вздрагивает и сжимается, принося дискомфорт обоим.
— Радости…