Но, тем не менее, фото художнице нравилось. Голубое небо, белые облака и фасады окружающих зданий создавали прекрасный фон для ее легкой, расслабленной улыбки.
А потом она в отместку сделала такое же фото Элайджи, не удержавшись от искушения. В таком же как она сама халате, распахнутом на крепкой груди, с растрепанными после душа волосами, он был еще лучше, чем обычно.
Воспоминания отозвались в теле сладкой судорогой, но Кайли быстро с собой справилась.
Потом пошли фотографии из их экскурсий, походов, и особенно любимая часть — «серия кондитерского магазина». На первом же снимке она сама изучала витрину с десятками, а может — и сотнями разных сортов конфет. Глядя с совершенно счастливым выражением лица на все эти сладости, она и правда была похожа на того «Хомячка», которым дразнил ее Сальваторе.
Задумчиво, она пролистала следующие несколько фотографий. Элайджа методично запечатлел процесс дегустации и ее совершенно довольную, счастливую улыбку. А на последнем снимке из этой серии — чуть косо снятом селфи она целует возлюбленного в щеку, одновременно вкладывая в его приоткрытые губы сразу несколько долек шоколада. Элайджа тогда сказал, что на этом снимке собрано все, что он любит — любимая женщина и любимая еда.
На следующем снимке Майклсон глядел куда-то в сторону, явно что-то рассказывая своей художницу, сидя за столиком уличного кафе. Перед ним стояла чашка кофе и тарелка с небольшим пирожным — кремовая трубочка, обсыпанная со всех сторон миндальной крошкой и кусочками сушеных яблок.
Она дошла почти до фотографий из Диснейленда, который они посетили с утра и до обеда последнего дня, когда стиральная машинка оповестила о том, что и следующая порция одежды постирана и снова пахнет мятой. Кайли убрала компьютер обратно на стол, потрепала пса между ушей и направилась в ванную. Отправив «освежаться» последнюю одежду, она медленно, не спеша развесила сырые вещи, после чего снова вернулась к пролистыванию фотографий.
Едва она уселась на диван, как тут же завибрировал телефон — снова смс-ка, только в этот раз от Элайджа. Ответив, что все хорошо, девушка отложила телефон. Недовольный тем, что на него почти не обращают внимание, Росмэн показательно перебрался на другой край дивана, недовольно сопя.
Кайли почти бездумно пролистала десятка три снимков, на которых она с упорством, достойным лучшего применения, снимала то, что они с Элайджей ели в кафе и маленьких ресторанчиках во время прогулок по столице Франции. Однажды они даже решились попробовать лягушачьи лапки. Вот этот снимок. Жареные во фритюре и поданные с дольками лимона, они немного напоминали голени маленьких цыплят. Но вот на вкус.
— Ну, действительно похоже на курицу… На утонувшую в болоте курицу, — прокомментировал тогда Элайджа, отодвигая от себя тарелку с деликатесом подальше.
— Ты не знал? Мне казалось, что за тысячелетия можно хоть раз попробовать лягушачьи лапки, — поддела его Кайли.
— Я ел девственниц на завтрак, — доверительно шепнул Первородный, подмигивая. Кайли рассмеялась.
Зато другие блюда французской кухни им очень понравились. Кайли даже с удивлением обнаружила, что луковый суп, при его неаппетитном названии, на самом деле довольно вкусный. Правда, для этого Элайдже пришлось очень долго уговаривать ее. Что уж говорить о замечательном киш лорене, тарт татене и круассанах из кафе неподалеку от их отеля. Они каждое утро ходили туда завтракать. А иногда и ужинать. Кайли всерьез опасалась, что результатом всех этих гастрономических удовольствий станут лишние килограммов восемь. Но долгие дневные прогулки и почти бессонные ночи в объятиях любимого мужчины сделали свое дело. Как сейчас было известно, она сильно похудела.
Пролистывая фотографии, она не сразу поняла, что именно ее смущают. Отводя глаза от экрана ноутбука, она медленно обвела взглядом комнату. Все вроде на месте, ничего выбивающегося из общей картины нет.
Все. На. Месте.
Кайли тяжело вздохнула. С такой жизнью не сложно стать параноиком, это она всего лишь процентов на сорок вляпалась: двадцать на Деймона и столько же на Элайджу.
Глубоко вдохнув, Аддерли попыталась успокоиться. Она встала, потянулась, собирайся выпить чай, кофе или горячий шоколад. Машинально потянувшись рукой к дивану, она ожидала почувствовать под рукой уж знакомую голову Росмэна Михайловича, но пальцы наткнулись только на пустоту. Кайли нахмурилась и посмотрела вниз.
Покрывало было смято в том месте, где лежал бульдог, но самого его не было. Кайли нахмурилась.
— Росмэн! Росмэн, ко мне! — громко позвала она, выходя в коридор. Подождала секунд двадцать, ожидая увидеть грузное тельце своего питомца или, по крайней мере, услышать, как он тяжело топает по паркету. Но ничего не произошло, будто Росмэна вообще не было дома.
Взгляд Кайли зацепился за входную дверь. Внизу была сделана отдельная дверка для бульдога, чтобы он мог выходить на прогулки, когда ему вздумается, да и свои собачьи дела предпочитал делать на улице, нежели в лоток в туалете.
Аддерли похолодела, и липкий страх скользнул по всем ее костям. Росмэна сегодня, конечно, никто не выгуливал, а гулял ли с ним Деймон эти три дня, Аддерли не знала. После нападения на нее напал вполне обоснованный, но все же нелепый страх выходить из дома, хотя она фактически была спрятана за спинами двух — а то и пятерых, если считать Ребекку, Кола и Клауса — вампиров. Поэтому ясно, что Росмэну приходилось совершать прогулки в гордом одиночестве.
В этот раз Михайлович тоже видимо решил не спрашивать разрешения.
Художница замерла посреди коридора, округлившимися глазами неотрывно глядя на дверь, будто та вот-вот превратиться в пасть огромного чудовища и сожрет ее.
Мысли заметались с удвоенной силой, но из-за быстроты лишь сливались в непонятные образы и ничего четкого девушка уже не думала.
В доме она безопасности, вампиры, которых она приглашала, врагами не были. Чужому не войти, вампиру точно, а уж с человеком она справится, да и вообще — пес вышел подышать свежим воздухом, что здесь страшного? Зачем панику разводить?
С другой стороны, Кайли уже отказывалась верить, что все может быть просто. Вряд ли конечно пса кто-то подманил специально, она бы услышала, да и Росмэн далеко не глупая скотина. Значит, он решил, что в безопасности. Значит, ничего и никого не было. Да и с чего бы Аларику приходить к ней? Та же Елена — куда лучшая нажива, на нее поведутся и Клаус, потому что ему нужны гибриды, и Элайджа, потому что он благородный и захочет спасти девушку, и Деймон, потому что влюблен в нее, и Стефан, потому что… ну, тоже влюблен в нее. Плюс вся братия ее друзей, включающая вампиршу Кэролайн, ведьму Бонни и брата-охотника…
А Кайли… Что же, Кайли всего лишь лучшая подруга Деймона, о которой с недавних пор стало известно все сверхъестественной части Мистик Фоллс, подруга, которую Сальваторе неудержимо любит. Возлюбленная Элайджи, который тоже не бросит ее. Клаус тоже вряд ли останется в стороне, так еще и Кол с Ребеккой могут втесаться в эту компанию.
Если ситуация была такой, какой ее описывал Деймон, и цель новообращённого Зальцмана — Первородные, то Кайли, вероятнее, была выгоднее. Или она просто переоценивала себя и свою значимость.
Тяжело вздохнув, она уже была направилась обратно в гостиную — если пес не вернется, то она заглушит мысль о том, что у Деймона, возможно, есть более важные дела, позвонит и потребует вернуть ей песика с улицы, — как внезапно резкий, короткий, абсолютно жалостливый визг Росмэна.
Кайли, не долго думая, резко вылетала обратно в прихожую и подскочила к двери, рывком распахнув ее.
Был уже вечер. Ближайшие фонари уже загорелись, но солнце еще не до конца покинуло небосвод. Росмэн лежал всего в метрах десяти от дома, но лежал как-то неправильно, будто споткнулся и не знал, как подняться. Кайли глубоко вдохнула, но выдохнуть внезапно не смогла, начиная будто бы задыхаться.