— Глупая попытка, — шипит Аларик, чье лицо заканчивает заживать после того, как Елена плеснула какую-то жидкость в него. Кайли резко выпрямилась, будто собираясь броситься на вампира с кулаками, но Аларик подлетел быстрее и с силой опрокинул Аддерли обратно на пол. Голова девушки звучно соприкоснулась с полом, и мир на несколько секунд погас перед глазами художницы. От страха она даже боли не почувствовала, только дышать не могла. Елена вскрикнула, коротко и отрывисто, а Кайли болезненно застонала.
— Если вы думаете, что можете… — начал Зальцман, но неожиданно замолчал. Он резко повернул голову, видимо, что-то услышав в коридоре, что не было доступно слабому человеческому уху Кайли и Елены. Потом на его лице расцвела предвкушающая улыбка. — Вот и ваши спасители.
Аларик кинул последний, предупреждающий взгляд на девушек, и, сжав в руке кол из белого дуба, исчез, совсем немного всколыхнув прикрепленные к доске вырезки из каких-то статей.
Кайли застонала и оперлась ладонями на холодный кафель, медленно поднимаясь. Елена подлетела к ней и вздёрнула вверх.
— Надо бежать отсюда, — произнесла двойник. Сердце ее колотилось быстро-быстро, а у Кайли наоборот — будто бы медленно. Девушка болезненно поморщилась, но кивнула. Голова болела нещадно, но при этом Аддерли могла заставить работать свои ноги так быстро, как только могла.
Девушки, казалось, миновали множество коридоров, прежде чем оказаться перед самыми выходом, и внезапно натолкнулись на проблему — бойня вампиров была устроено прямо здесь. Аларик, придавленный четырьмя мужчинами к полу, яростно выбивался из рук державших его вампиров — Стефан держал ему ноги, Клаус и Деймон схватили за руки, а Элайджа впился руками ему в плечи, судя по всему — буквально, потому что пальцы Первородного были испачканы в крови.
Появление Кайли и Елены вызвало небольшую заминку у Сальваторов и Майклсонов, зато Зальцман не постеснялся ею воспользоваться. Он высвободил одну ногу и з-за всех сил саданул Стефана по горлу; вампир повалился на пол, и бессмертный, созданный Эстер, смог вырваться из захватов Клауса и Деймона. Второй Сальваторе полетел в сторону, но с Майклсонам, видимо, Аларик решил не связываться.
Аларик ринулся в сторону девушек. Елена дернулась назад, а Кайли — в сторону, натыкаясь на жестяные шкафчики, но целью была не она, а Гилберт. Руки вампира сомкнулись на плечах девушки, но тут же его снес с ног Никлаус, откидывая в другой конец коридора.
— Элайджа! — крикнул он, хватая Гилберт и исчезая с ней. Кайли, все еще дезориентированная, почувствовала, как ее подхватывают сильные руки и тянут в сторону. Очухался Деймон, Кайли видела, как он метнулся к брату, собираясь скрыться с ним, а Элайджа — забрать ее, но едва Первородный ринулся в сторону выхода с ней на руках, как Зальцман врезался в них, сбивая Элайджу с ног. Кайли почувствовала, как страшный удар сотряс ее грудь, и она полетела вперед, несколько раз крутанувшись через голову и чудом ничего не сломал.
Как во сне, Аддерли услышала отклик Деймона, но ее снова подняли над полом, отнюдь не нежно схватив за шею, и дернули, заставляя поднять голову. Она увидела тело Стефана, который лежал к ней спиной, и казалось, будто он спит. Видела замерших в напряжение Элайджу и Деймона, их расширенные зрачки, сжатые кулаки. Между ними и ней было около пяти метров, каждому вампиру — что один шажок. Услышала злое, прерывистое дыхание Аларика. Болела голова, ребра, нога.
Всё и все застыли. Аларик повел рукой, делая легкое, почти невесомо движениями пальцами, будто лаская девичью шею. Оглушительный хруст оглушил коридор, отзываясь в сознание Деймона и Элайджи тупым страхом, недоверием и будто бы отчаяньем.
Кайли рухнула на пол, громко стукнувшись с кафелем, а в ее пустых глазах, направленных на лучшего друга и возлюбленного, застыло удивление.
— НЕЕЕЕТ! — проревел Деймон, бросаясь вперед, но Аларик исчез в еще до того, как тело девушки оказалось на полу. Не успев поймать Кайли, Сальваторе рухнул на колени рядом с ней. Он поднял руку, будто желая прикоснуться к подруге, но бледная ладонь крупно дрожала, и Сальваторе так и не решился прикоснуться, просто водя в воздухе в нескольких сантиметра над телом.
Элайджа же, оказавшись рядом, напротив, быстро обхватил художницу за худые плечи — вся она теперь казалась какой-то поломанной-сломанной, субтильной и такой маленькой, что сердце замирало — и прислонил безвольно мотнувшуюся голову к своему плечу. Под бледной кожей от движения нелепо двинулись вырванные и сломанные кости.
Майклсон одним быстрым укусом вспорол себе запястье, и приложил к губам девушки, но никак не смог сделать то, что замыслил — голова не фиксировалась в одном положение, а у Первородного была слишком сильная дрожь, чтобы удержать ее на месте, да и вторая рука была занята.
Деймон болезненно застонал, и Элайджа метнул в него быстрый взгляд.
— Держи ее голову.
— Нет, Элайджа…
— Мы успеем. Немного крови, и она превратится.
— Элайджа…
— Я не могу ее потерять, не могу!
— Элайджа! — крикнул Деймон, вскидывая вперед руку и хватая Первородного за плечо, безжалостно мня дорогую ткань пиджака. Элайджа посмотрел на Деймона с испугом и примесью какого-то отстранённого интереса, будто видел вампира впервые. Его руки, державшие Аддерли, все еще крупно дрожали. Деймон, бросив только один взгляд на застывшее лицо подруги, медленно опустил руку и одним движением закрыл широко распахнутые глаза Кайли. Сглотнув слюну, подавив отчаянный рев, который родился где-то внутри из неожиданно образовавшейся пустоты, Деймон посмотрел в лицо Элайджи, с которым его навеки связало одно горе, и произнес четко и скорбно. — Она мертва, Элайджа. Все кончено. Она умерла. Кайли мертва.
***
Ее тело занесли в дом, и Элайджа поднялся наверх, аккуратно укладывая тело возлюбленной на развороченную постель. Первородный криво усмехнулся, несколько секунд постояв над телом: только сегодня утром он любил Кайли на этой самой кровати, слушая ее тихие стоны, и смех, когда он позволил перевернуть себя на спину. Он обещал себе беречь ее, свозить в какую-нибудь забегаловку, а ночью заняться пассивным, медленным, нежным сексом, а утром дать ей поспать и…
Ничего не будет. Ничего уже не будет, потому что та, на которую Элайджа рискнул возложить все свои мечты, сейчас лежит мертвая на этой самой кровати. Кожа Кайли бледная-бледная, и Элайджа пытается понять, всегда ли она была такой, или же просто так случилось… сейчас.
Кайли выглядит так умиротворённо, будто спит, а Элайджу едва ли не тошнит от мысли, когда он представляет, как будет смотреться на черной мраморной табличке гравировка «Кайли Фрэнсис Аддерли, 2 ноября 1987 — 7 ноября 2010».
«Интересно, — отстранено думает Майклсон, неосознанно прикасаясь к красивому, будто бы выточенному из камня лицу. — Как и что Деймон скажет ее родителям? Что их дочь упала и сломала шею? Что она попала в аварию? Или что на нее напал маньяк?»
Элайджа мог бы спасти ее от всего этого, но видимо где-то замедлился и не успел.
Майклсон прикрывает дверь и спускается вниз.
Нельзя было, ох, нельзя было впускать ее так далеко и глубоко. Элайджа понимает — это не временно, это навсегда. Он ошибся, где-то сделал неправильный ход и Кайли внезапно оказалась его смыслом, его жизнью, просто его…В череде событий он обрел ее и в череде событий он потерял ее. Возможно, им надо было найти друг друга, но почему тогда сейчас Элайджа остался без Кайли, в стремительно затягивающейся темноте.
Деймон сидел на диване, раскинув руки, в правой был зажат бокал с виски. Его отстраненный, холодный взгляд был устремлен на выключенный телевизор. У его ног сидел бульдог Росмэн, как-то преданно и жалостливо пытался заглянуть в глаза Сальваторе, будто надеясь, что ему сейчас объяснят, что произошло с его хозяйкой. Деймон подрагивал, то ли от злости, то ли все еще от невозможности принять произошедшее. В абсолютной тишине продолжал пить виски, будто ничего такого не произошло, и Кайли сейчас спустится вниз, и Сальваторе кинет что-то такое насмешливо-ласковое про ее опоздание.