И когда Элайджа уже было собирался что-то сказать, Деймон, не меняя позы, выдал:
— Я не могу на него смотреть.
— Что? — переспросил сбитый с мысли Майклсон, непонимающе хмурясь.
— Пес. Я не могу на него смотреть. Это из-за него она вышла… — вампир сжал бокал в руках, и Древний подумал, что тот сейчас разлететься на несколько осколков, но Деймон неожиданно вскочил и запустил бокал с недопитым напитком в стену, немного выше уровня головы пса. — Слышишь, тупая ты псина?! Это из-за тебя она вышла!!! Это из-за тебя она попала к Аларику!!! Из-за тебя!!!
Продолжая кричать на бульдога, Деймон направлялся в его сторону, пригнувшись, как барс перед прыжком. Его лицо исказил оскал. Росмэн, скуля и тявкая, будто зовя хозяйку, отползал в сторону от надвигающегося вампира, пытаясь встать на больную лапу, но в итоге лишь полз куда-то в угол, таща за собой сломанную лапку. И не прекращал скулить, будто веря, что Кайли сейчас спуститься и спасет его.
Когда деваться Росмэну уже было некуда, а Деймон оказался рядом с ним, Элайджа сначала подумал, что вампир сейчас разорвет пса на куски. А потом сожжет дом, и уничтожит все, что напоминало бы о Кайли Фрэнсис Аддерли.
Но Деймон поступает иначе. Он падает на колени перед травмированным псом, как совсем недавно перед телом лучшей подруги, тянет руки и обнимает бульдога, начиная медленно раскачиваться взад и вперед. Росмэн скулит, а потом тычется носом в щеку Сальваторе и неуверенно лежит.
— Она умерла, — глухо проговорил Деймон, обращаясь будто не к Элайдже, а к Росмэну, или к самому себе. — Почему она? Почему не Кэролайн, почему не кто-то еще, почему она? Кайли, которая никогда никого… — Сальваторе болезненно сглотнул. — Почему она? За что? За мои грехи? Так пусть мироздание раздавит меня, это же справедливее.
— Тогда уж за наши грехи.
Чувствуя необходимость этого действия, Майклсон подошел к вампиру, который сейчас поразительно передавал весь спектр скорбящего и горящего человека, и положил руку на плечо, крепко сжимая. В этот момент он чувствовал тоже, что и Деймон раньше — их навеки связало одно горе, одна потеря. Одна девушка. Одно имя.
«Покой, — подумал Деймон. — Покой существует. Он живёт во всем, что нам дорого. Это и есть обещание покоя, что однажды, после долгой жизни, мы снова найдём друг друга».
Телефона трель разорвала повисшую тишину. Деймон вздрогнул и тряхнул плечом, скидывая руку Элайджи, но тот уже и сам убрал ее, доставая из кармана аппарат. Лаконичное «Никлаус» он увидел лишь краем глаза, продолжая смотреть на то, как Деймон Сальваторе продолжал стоять на коленях, обнимая скулящего бульдога, и медленно раскачиваться из стороны в сторону.
========== Его надо убить ==========
— Его надо убить, — это первое, что слышит Никлаус, когда его брат берет трубку. Ник раздраженно выдыхает — пару минут назад буквально у него из-под носа Стефан и Тайлер увели Елену, так еще и выяснилось, что Аларик связан с двойников — умрет один и другой не задержится на этом свете, поэтому ничего удивительного в том, что Никлаус сразу начинает злиться.
— Нельзя, — коротко отвечает Клаус. — Аларик умрет — и Елена тоже.
Никлаус коротко излагает всю суть ситуации, но если бы сейчас он видел лицо старшего брата, понял бы — все бесполезно. В Элайджу надо воткнуть кинжал и спрятать в гробу лет на девяносто, пока Елена не умрет вместе с Алариком — вот тогда Элайджа не пойдет за ним. Только собственная нейтрализация будет достаточно веским поводом, чтобы не оплатить жизнь Кайли.
Элайджа равнодушно смотрит в одну точку, и весь его вид говорит о том, что сказанное Клаусом мужчина не воспринимает.
Никлаус пытался давить на человечность Элайджи, говоря о Елене и ее достоинствах, но вдруг его прервал громкий, надрывный хохот Сальваторе. Он бережно опустил пса на пол, и воскликнул:
— А плевать! Пускай отмучается «старушка».
— Деймон-Деймон, — протянул Клаус, кажется, сильно обескураженный такой реакцией Сальваторе. — Неужели ревность настолько сильно одолела тебя.
— Он убил ее, Никлаус. Аларик убил Кайли, — выдавил из себя Элайджа раньше, чем Никлаус продолжил бы петь дифирамбы Елене. Где-то в уголке его сознания закралась шальная мысль, что Елена тоже виновата в том, что случилось… Ведь она была жива.
Пару минут гибрид молчал, а потом выдавил из себя:
— Что?
— Аларик Зальцман свернул Кайли шею, — повторил Майклсон. — Мне плевать, кто умрет. Он получит свое. Он будет страдать.
Деймон со всей силы запустил в стену свой уже пустой бокал. Тот оглушительно разбился, и Элайдже показалось, что звук получился через чур громким, но Древний откинул эту мысль.
Никлаус какое-то время молчал, и Элайджа уже подумывал скинуть звонок, как вдруг Клаус зарычал:
— Вы, двое…. Слушайте сюда. Когда на Кайли напали…. Я попросил никому не говорить, знал, что вы разозлитесь. Короче, в нее воткнули нож, и мне пришлось дать ей своей крови. Очень много крови. Поэтому, она, сейчас, вероятно превращается. Или превратилась уже.
Элайджа окоченел. Снова. Деймон замер, и его зрачки расширились, под тонкой коркой самообладания его лицо исказила мучительная гримаса. Он покачал головой; вампир чувствовал себя так… как не понятно что. Словно все вокруг ненастоящее. Словно Деймон попал в плохую версию дурного молодежного сериала.
Элайджа едва слышно застонал, но почему-то подумал о другом. Он мысленно отмотала время немного назад, думая о том, что же его смущает сейчас, если предположить, что Кайли…
Бокал. Бокал разбился слишком громко.
На ходу сбрасывая звонок, Майклсон взметнулся обратно наверх; Сальваторе поспешил за ним. В комнате Аддерли они оказались практически одновременно, но все так же идеально заправленная кровать была пуста, а через разбитое окно в комнату попадал холодный ночной ветер.
Все тело так болело, что Кайли даже не могла понять, как вообще осталась жива, не рассыпалась и не сгорела, после того, как очнулась в комнате. Внизу кто-то ругался, Аддерли уловила слова «мне плевать, кто умрет», и внезапно испугалась. Она встала и бросилась в окно, а потом обнаружила себя на перекрёстке улиц в Мистик Фоллс.
Запнувшись каблуком о небольшую неровность асфальта, Кайли пошатнулась, но удержалась на ногах. Выпрямилась, и через секунду двинулась дальше по освещённой тускло-оранжевым светом фонарей улицы. Ее шатало, со стороны могло показаться, что девушка находится в нетрезвом состоянии. Под глазами — темные круги, выделяющиеся на изможденном лице. Кожа туго натянута на скулы, еще чуть-чуть — и порвется. Темные волосы небрежно свисают на плечах, а несколько прядей налипло на взмокший лоб и шею. Пальцы и запястья такие хрупкие, что смотреть страшно.
Со стороны — алкоголичка, наркоманка, проститутка или жертва насилия. Кто угодно, только не та светящаяся жизнью Кайли Фрэнсис Аддерли, с ее мягкой персиковой кожей и глазами шоколадного цвета.
Обращение в вампира — отвратительный процесс. Светобоязнь, боль во всем теле, усталость, жажда крови — все это преследовало на протяжении часа. Но не это сломило. Есть вещи намного хуже, чем желание наброситься на человека и полностью осушить его. Кожа словно горит, в голове ужасный шум, от резких запахов жжёт лёгкие, а челюсти буквально ломит от боли. Одно единственное желание, чтобы это прекратилось.
— Это обращение, — раздался голос Деймона. Кайли остановилась и посмотрела на друга, который сидел на крыше какой-то машины. — Боль прекратится, когда ты выпьешь кровь.
— Или умру, — она сжала руки и зажмурилась. — Побудь немного со мной, пока я уйду.
— Я не настоящий, — заметил Сальваторе, спрыгивая вниз. — Меня здесь нет, Кайли. Я всего лишь плод твоего воспалённого мозга, воображения. Как в сериале «Шерлок».
— Даже если ты копия, то очень хорошая, — слабо улыбнулась Кайли.
— Выпей кровь, Кайли, — тонкие пальцы перебирали волосы, изредка касаясь распаленной кожи. — Я позабочусь о тебе, научу быть вампиром.