Когда девушка очнулась снова, золотые лучи солнца приятно целовали ее исцарапанные щеки. Кендалл повернула голову в сторону и увидела все тот же экран с зелеными линиями, подскакивающими вверх из-за сокращений ее сердечной мышцы. Но теперь они стали дергаться быстрее. Аппарат запищал чаще.
В память стали возвращаться отдельные картинки и звуки: вой сирен, полицейские и репортеры, спасатели, люди в халатах.
Паника.
Дуло пистолета и дребезжание стекла.
Детали единого механизма встали на свои места, заставляя шестеренки крутиться и приводя в действие мыслительные процессы. Она все вспомнила: страх, крики людей… карие глаза, что смотрели на нее за несколько минут до захвата здания.
Глаза жжет от выливающихся непрерывным потоком слез. Соль щиплет незажившие раны, на лице, но эта боль не сравнится с душевной. С той, которая разом обрушилась на нее сверху, будто ледяная вода.
Где Джастин? Почему он все еще не навестил ее?
Бёрд вскочила с больничной койки и небрежными рывками открепила от груди серые проводки. Вытаскивание иглы оказалось ощущением не из самых приятных, но, ей все же пришлось отклеить пластырь и извлечь острие.
Ступив босыми ногами на холодный плиточный пол, Кендалл оценила свой внешний вид, отражающийся в стеклянной дверце высокого шкафа. Длинная больничная сорочка с каким-то мелким рисунком. Сойдет. Главное, что не голая. Девушка приоткрыла дверь и бесшумно выползла из палаты.
Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, она двинулась вперед по безлюдному коридору, слушая приглушенное эхо собственных шагов и опасливо оглядываясь по сторонам. Здесь холодно. Кендалл обхватывает дрожащими руками плечи и медленно шагает к полупрозрачной двери с табличкой «Выход», но неожиданно замирает, потому что из кабинета вышла молодая девушка в халате. Как только ее большие глаза встретились со стеклянным взглядом Кендалл, медсестра тут же подлетела к ней.
— Кто разрешал вам покидать палату? — придерживая одной рукой ее талию, а второй за руку, мягко спросила медсестра.
— А-а, нельзя? — тупо переспросила Бёрд, не особо хорошо соображая.
— Идемте обратно… Я вас провожу, — девушка довела ее до палаты и усадила на кровать, затем достала из шкафчика пузырек с какими-то каплями и попутно набрала чей-то номер на своем телефоне. — Пациент Бёрд очнулась. Я нашла ее в коридоре недалеко от палаты.
Медсестра налила полстакана воды из высокого графина и добавила туда несколько капель резко-пахнущего лекарства.
— Что это? — недоверчиво поинтересовалась Кен, когда этот стакан оказался в ее ладони.
— Успокоительное.
— Оно мне не нужно, — возразила она, откладывая посудину, но девушка настойчиво вернула ей в руки.
— У вас стресс. Вам нужно успокоиться.
Шумно выдохнув, Кендалл все же осушила стакан и, поморщившись от явственного привкуса трав, поставила его на специальный столик. В помещение вошел другой врач. Зрелого возраста, со смуглой кожей, высокого роста и с серьезным видом. Как только медсестра заметила его, сразу поспешила удалиться, оставляя их с пациентом наедине.
Кенни залезла на кровать с ногами, поджимая колени к груди, и с опаской посмотрела на мужчину.
— Доктор Хизберг, — представился он, садясь на стул возле койки, и достал из нагрудного кармана небольшой блокнот и ручку. — Расскажите, как вы себя чувствуете? — он внимательно осмотрел ее лицо, заглядывая в глаза, и сразу же что-то черканул на бумаге.
— Голова раскалывается… Жажда мучает, — помедлив, отвечает Бёрд.
Доктор кивает и продолжает что-то писать, затем наливает воду в стакан и протягивает его девушке. Наблюдает, как жадно она его выпивает и вытирает губы тыльной стороной ладони.
— Вы в курсе, что произошло вчера вечером?
Хизберг подсвечивает тонким фонариком серые глаза.
— Теракт, — от этого страшного слова ее голос просел. Губы шевелились, а звука не было, как будто страх его поглотил.
Доктор жестом попросил ее открыть рот, после чего снова посветил и кивнул, отпуская подбородок девушки.
— Скажите, что с владельцем корпорации, — буквально взмолилась она, вцепившись пальцами в белый рукав халата.
Темные волосы спутались, спадая на ее бледное лицо, глазницы приобрели коралловый оттенок. Внешний вид Кендалл казался слишком болезненным, да и психическое состояние не сильно отличалось от внешнего.
— Кем вы ему являетесь?
— Я его девушка, — быстро отвечает Бёрд.
— Я не могу вам ничего сказать, — отрезает мужчина, поднимаясь на ноги.
— Почему? — уже громче воскликнула она, поднимаясь на коленях так, чтобы оказаться на уровне лица доктора.
— Вы не приходитесь ему ни женой, ни даже близким родственником. Остальным разглашать подобную информацию я не имею права.
— Пожалуйста, Доктор Хизберг! — заскулила она, пряча лицо за волосами.
Слезы стали капать на голые колени, обжигая истерзанную порезами кожу, но единственное, что Кендалл смогла услышать — отдаляющиеся шаги и затвор двери.
Сердце отбивает чечетку в груди, пиная каблуками рёбра. Девушка хмурится от боли и утыкается в подушку лицом.
Пожалуйста, пусть он будет жив — с этими мыслями она провалилась в легкую дрёму.
Через пару часов ее пробудили тихие шаги. Кендалл разлепила высохшие от слез глаза, пытаясь сфокусироваться на появившейся фигуре. Та самая молодая медсестра, надевает на руки перчатки и смачивает кусочек ваты медицинским спиртом.
— Ручку, — ласково требует она, и девушка покорно протягивает ей руку, которая становится зажата специальным жгутом чуть выше предплечья.
Кожу на внутренней части локтевого сгиба приятно холодит резко-пахнущим раствором. Бёрд завороженно наблюдает, как в вену вводится длинная игла, и по подсоединенной трубке течет бордовая жидкость, капая в узкую пробирку.
— Умница, — медсестра вытаскивает иглу и снимает ремешок.
— Прошу… расскажите мне о теракте, — шепчет Кендалл, наблюдая, как девушка помечает пробирку двумя символами и кладет ее в пластиковый футляр.
— Я не могу. Вам нельзя сейчас волноваться.
— Да я не волнуюсь! — прозвучало слишком раздраженно.
Кенни даже с кровати подскочила от злости. Почему все говорят с ней, как с умалишенной?
— Мне нужно знать хоть какие-то подробности о случившемся… Почему вы не хотите войти в мое положение?
Медсестра тяжело вздохнула, остановив свои руки, которые выполняли какие-то махинации с медицинскими приборами, и перевела свой взгляд на пациентку.
— Послушайте, — она присела на стул напротив Кендалл и притронулась к ее заледеневшим пальцам. — Я не должна этого говорить, но, возможно, от этой информации вам станет немного легче. Сегодня на восемь часов к вам назначен визит. Мистер Бибер заплатил хорошую сумму, чтобы его к вам пустили.
— Мистер Бибер?! — радостно воскликнула Бёрд и тут же закрыла рот руками, испугавшись, что кто-либо мог ее слышать.
— Я вам ничего не говорила, — предупреждает она и тут же оказывается сдавлена в объятиях.
— Спасибо-спасибо-спасибо, — безостановочно благодарит ее Кенни с щенячьим восторгом.
Время тянулось, как ментоловая жвачка, а оставшиеся минуты и вовсе казались бесконечностью. Кендалл успела занять себя всем, что было можно сделать сидя в палате в полном одиночестве. Она подтерла размазанную под глазами тушь, изучила всю местность за окном госпиталя и даже отстирала кровь с краев больничной рубашки.
Стрелка настенных часов, наконец, показала ровно восемь. Девушка приняла положение полусидя и выпрямила плечи, устремив свой напряженный взгляд на дверь, и… она открылась.
Бёрд затаила дыхание, ее сердце, казалось, упало в самые пятки. В палату вошла мужская фигура.
Деловой костюм под белой тканью халата, золотые часы на запястье. Черты лица совсем схожи с Джастином, только кажутся намного старше и суровее. Карие глаза смотрят на нее сверху, и от этого взгляда хочется залезть под одеяло с головой. Кендалл теряется, нервно сжимая в кулаке белую простынь, но продолжает наблюдать за мужчиной. Она уже видела его когда-то. В новостях по телевизору и один раз издалека на кладбище, когда хоронили Октавию.