Поезд начинает свое движение и постепенно набирает скорость, заглушая все вокруг гулом скрипящих под давлением рельс.
Ты не замечаешь меня. Я смотрю на тебя и все никак не могу тобою насытится.
Знаешь, любовная зависимость подчас страшнее героиновой. Потому что нет клиники для реабилитации разбитого сердца и потерянной души.
А ты моя зависимость.
Эти встречи тут, под толстой коркой земли, в искусственном люминесцентном освещении, редкие касание и недосказанность в наших взглядах словно доза для меня.
И мне ее ничтожно мало, знаешь?
Я чувствую себя гребанным наркоманом, зависимым от тебя.
И для меня ты идеальна.
Эти неприметные женщины из глянца, что висят, встречаются на каждом углу в рекламе не такие, как ты. Их искусственная улыбка, пустой взгляд и испорченная другими людьми красота не цепляют меня так, как ты, всего лишь посмотрев мне в глаза.
Ты другая.
Как ты любишь говорить? Неидеальный идеал.
Давай, посмотри на меня. Обрати свое внимание на очередного павшего перед твоими ногами, потому что больше я не могу. Я устал терпеть. Ждать. Надеяться на что-то, кроме этих коротких встреч.
Ясно голубые в темно-карие, практически черные, — и мир вокруг нас замирает. Уже не слышно ничего вокруг. Уже не замечаешь очередной остановки поезда и ушедшего старичка с его потрепанной газетой.
Словно мы инородные в этом чертовом мире, и уже ничто, никто не в праве нам помешать.
Потому что я больше не хочу этого.
Поезд вновь набирает скорость и транзитом несется дальше, в глубины подземелья, оставляя нас самих, искажая наше восприятие. Теперь все кажется проще, быстрее, понятливее.
Вот твои красные губы изгибаются в улыбке. Кажется, в последний раз я пришел домой с остатками этой помады на себе. Ярко-алый, кричащий, вызывающий, как раз под стать тебе.
А вот твои руки, которые тянутся ко мне и ждут меня.
Тебе жарко?
Потому что ты плавишься, словно талая вода в моих объятьях. Забываешься, освобождаешься и наконец позволяешь мне принять очередную дозу себя.
Торопливые обрывки поцелуев, едва ощутимые касания тела и тихие стоны пробуждает невыносимую жажду во мне.
Клянусь, каждый чертов раз только лишь неведомые мне силы сдерживают меня.
Но не сейчас.
Нет сил больше ждать. Терпеть. Держатся вдали от тебя.
Лишь тихий шепот едва различимых между собой слов оставляет разум в ясности, не давая окунутся в это безвозвратно с головой.
— Останови меня. Останови меня.
А ты смотришь в ответ своими глазами, в темной глубине которых я теряюсь, забываю себя. И ничего не говоришь. Только прижимаешься сильнее, будто спасения во мне ищешь.
Ты тоже зависима?
Потому что я — да. И это не излечить.
Теперь мне мало наших встреч в метро. Мне чертовски не хватает этого часа под землей в твоих объятьях, с твоими губами на моих губах.
Прошу, Бога молю, останови меня, ибо я уже не в состоянии этого сделать.
Уйди, оставь меня, выжми меня из себя без остатка. Забудь, отпусти и дай мне спокойно вздохнуть без тебя.
Хотя знаешь, уже не смогу.
Сажаю к себе на колени невесомое девичье тело, обхватываю твое лицо обеими руками и прижимаюсь своим лбом к твоему.
Не смогу.
Ты уже часть меня самого. Проще сдохнуть, чем отказаться, отпустить тебя из моих объятий.
Я знаю, что не один погряз в этом, что не один не могу дышать в одиночестве.
Это уже нечто большее, чем редкие встречи. Это спасение нас самих от себя же.
— Останови меня, — шепчу скорее по привычке, чем как если бы я правда хотел этого.
А ты опять молчишь. Склоняешь голову, отрываясь от моих рук, и оттягиваешь ворот моей рубашки.
Теплое влажное дыхание обжигает тонкую кожу шеи, рефлекторно заставляя содрогнутся от новых ощущений. Мягкие губы невесомо касаются подбородка и медленно спускаются вниз, выцеловывая дорожку мокрых поцелуев.
Я знаю, для тебя это куда важнее всяких разговоров и ненужных слов. Ты также ловишь кайф, получаешь необходимую дозу и не можешь остановиться.
Руки поднимаются вверх и зарываются в мои волосы. Ты любишь с ними играть, сжимая их в свои кулачки и оттягивая назад. Это тонкая грань между болью и удовольствием словно лишает меня остатков рассудка, и я наконец падаю вниз, в омут твоих потемневших глаз, растворяясь без остатка на их дне.