Я подавляю еще большую ухмылку и поворачиваюсь к Лили.
— Прости, любовь моя. Это отправится в мусорное ведро.
Она сдается довольно легко. Я отцепляю от нее свои руки и отправляю вибратор в мусорное ведро вместе с остальными.
Входная дверь открывается, и Райк заходит на кухню, неся две большие вазы, в которых стоят белые лилии. Как только Лили замечает цветы, она проскальзывает за мою спину и вцепляется в мою футболку, словно тот, кто прислал цветочные композиции, вот-вот выпрыгнет из вазы и вырастет в натуральную величину.
— Они стояли у ворот, — говорит Райк. — Я бы оставил их, но папарацци пытались сфотографировать открытки.
Я открываю мусорный пакет, и у Роуз внезапно начинается припадок.
— Они разобьются! — кричит она на меня. — А потом стекло разорвет пакет, порежет кого-нибудь, и кровь будет повсюду. Я не смогу отмыть кровь с паркета.
Я сужаю глаза.
— Чтобы было понятно, я занимаю позицию выше пола.
— Это бразильская вишня, — говорит она так, будто это имеет значение. Она поворачивается к Райку. — Выброси вазы в мусорные контейнеры в гараже.
Он переворачивает вазы вверх дном, и только цветы и открытки падают в мой мусорный пакет. Лили все еще не отцепилась от моей футболки. Я беру ее за руки и переплетаю ее пальцы в свои.
— Эй, что случилось? — спрашиваю я.
Ее глаза ошарашенно смотрят на мусорный пакет, и я не уверен, куда она действительно делась. Но она не в фантазиях. Она где-то в более грустном и темном месте.
Очень тихо она говорит: — Я не хочу, чтобы на свадьбе были лилии.
Она никогда не называла это моей или нашей свадьбой. Это всегда просто свадьба. Предполагается, что брак должен быть таким долго и счастливо, но для нее он кажется средством достижения цели.
— Тебе не нужно об этом думать, — говорит ей Роуз. — Это произойдёт только через год. Мы даже не собираемся планировать её в ближайшее время.
Райк кивает мне.
— Ты готов идти?
— Да, мне только нужно переодеть джинсы.
— Ты можешь переодеться в машине, — говорит он мне. — У меня там есть шорты и все такое, — он проверяет свои часы. — Я просто хочу успеть до грозы, которая должна налететь.
Правильно, потому что мы будем на улице. Взбираться на гору. Только не убивай меня, Боже. Это было бы, блядь, жестоко — убить меня сейчас.
Прежде чем уйти, я легонько целую Лили.
— Что ты делаешь сегодня? — спрашиваю я, беспокоясь, что она проведет день и ночь за просмотром старых мультфильмов, изолировав себя в гостиной. Она утверждает, что это обычный приступ летней лени, но я слишком хорошо её знаю.
Она не может бояться мира вечно.
— Я думала о том, чтобы пойти в твой офис. Может быть, поработать немного, — говорит она.
Мои легкие наполняются облегчением. Мне нравится, что я выбрал дело, которым она сможет заниматься с удовольствием, то, что однажды может стать нашим общим делом. Я хочу, чтобы сначала она закончила колледж, добилась того, чего не смог добиться я.
— Позвони Гарту, — говорю я ей.
Она морщит нос.
— От него пахнет старым сыром.
Я ухмыляюсь. Я выбрал идеального телохранителя.
— Не выходи из дома без него.
— Не упади с огромной скалы.
— Я верну тебе его живым, — говорит ей Райк.
— Очень на это надеюсь, — Лили показывает на него пальцем без угрозы.
Он застенчиво улыбается, как будто собирается долго возиться с веревками или ремнями, чтобы напугать меня до смерти, в отместку за выходку с манкини в Канкуне. Я немного нервничаю, но после того, как мы с ним лазали в спортзале, гора не должна быть слишком сложной, даже если он даст мне дополнительную поблажку. Я справлюсь с этой задачей.
53. Лорен Хэйл
.
Мы даже не успеваем выехать из Нью-Джерси, как мой телефон пикает на средней консоли. Слово ПАПА мигает большими жирными буквами.
— Не отвечай, — говорит Райк.
Я за рулем. И я не подчиняюсь его приказу, отвечая на звонок и держа одну руку на руле. Я чувствую знойный взгляд Райка, не отрывая глаз от дороги.
— Лорен, — голос моего отца звучит в трубке. — Мне нужно, чтобы ты заехал домой как-нибудь сегодня, — его тон довольно непринужденный, так что я понял, что речь идет о моей новой компании. Она едва стоит на ногах, но ему нравится добавлять свое мнение.
— Я отправляюсь за город, так что меня не будет рядом с Филадельфией.
— Тогда скорректируй свое расписание.
— Это не так просто…
— Я не спрашивал.
Райк неоднократно качает головой рядом со мной, вероятно, наблюдая, как мои глаза начинают темнеть, чем дольше я разговариваю с нашим отцом.
— Тебе следовало отказаться от сделки с твоим трастовым фондом, — говорит он шепотом.
Я отвожу динамик от своего рта, чтобы поговорить с Райком.
— Я слышал это уже сто раз.
— Ты его сучка, — перефразирует Райк, как будто это заставит меня понять.
Я стискиваю зубы, над головой мелькают дорожные знаки. Мне нужно повернуть на следующем съезде, если я хочу увидеть отца.
Я снова прижимаю телефон к уху.
— В чем дело? — спрашиваю я его.
— Утечка.
Я почти рывком перевожу машину на другую полосу, рядом с нами стоит Trailblazer.
— Ло! — кричит Райк, хватаясь за дверь. Он застегивает ремень безопасности.
Черт.
— Извини, — я начинаю перестраиваться, на этот раз правильно, направляясь к выезду.
— Подожди, куда ты едешь? — сердито спрашивает Райк. Он знает, что я направляюсь в Филадельфию. Он просто не знает, зачем.
Я включаю громкую связь, понимая, что Райк закатит истерику, если не услышит правду от моего отца. Я кладу телефон на колени.
— Ты знаешь, кто это? — спрашиваю я вслух, мое сердце бешено колотится.
После месяца отсутствия информации я смирился с тем, что это просто не имеет значения. В основном потому, что у меня не было сил выслеживать Мейсона или Аарона и заботиться о Лили. Я выбрал правильный вариант — быть рядом со своим лучшим другом. Но мне нужна информация, которая так долго ускользала от нас. И обиженная, темная и горькая часть меня хочет насадить голову этого ублюдка на кол.
— Да, — говорит он. — Я нашел утечку.
— Как?
— Таблоид, который первым сообщил новость, наконец-то прокололся и выдал нам свой источник. Потребовалось пять миллионов, чтобы разжать их губы и раскрыть это дерьмо, — он не добавляет вы должны мне все до копейки. Несмотря на это, я чувствую, что должен.
— Кто это? — спрашиваю я, крепко сжимая руками руль.
Он ничего не говорит.
— Папа?! — кричу я. Машина сигналит, и я понимаю, что свернул на его полосу и подрезал пикап.
— Следи, блядь, за дорогой, — укоряет Райк. — Или притормози, и я поведу.
Нет, он повезет нас в другую сторону. А сейчас я слишком уставший, чтобы лезть на гору.
— Райк с тобой? — грубо спрашивает мой отец.
— Мы уже едем, — говорю я ему, не обращая внимания на то, что Райк смотрит на телефон смертельным взглядом.
— Нет, блядь, не едем, — опровергает Райк.
— Вы оба должны приехать, — говорит он нам. — Это важно, и я не хочу обсуждать это по телефону, — он вешает трубку.
Я включаю аварийку и еду по боковой улице, в сторону от шоссе.
— Какого хрена ты делаешь? — спрашивает Райк.
— Он знает, кто слил информацию, — говорю я, как будто он идиот. — Какого хрена ты делаешь? Мы потратили месяцы, пытаясь выследить этого урода.
Райк смотрит на дорогу тяжелым взглядом.
— Может, тебе стоит подбросить меня куда-нибудь?
Я хмурюсь.
— Что? Куда?
Что с ним не так?
— Куда угодно, только не туда.
И тут я понимаю, что Райк не контактировал с моим отцом с Рождественского благотворительного вечера. Это было до реабилитации. До всего.
В машине воцаряется жестокая тишина. И тогда я тихо спрашиваю: — Ты боишься его?