— То, что не может Роуз. Она поблагодарит меня потом.
Он бросает вазу в мусорное ведро.
— Нет!
Лили спрыгивает с моих колен. Я следую за ней только потому, что мне не нравится взгляд Себастьяна. Я видел этот взгляд у слишком многих богатых детишек — так они смотрят, когда думают, что они непобедимы. Что никто не сможет их тронуть.
Наверное, и я когда-то так смотрел на людей.
Себастьян пинком закрывает шкаф и вытягивает руки через стойку позади себя, блокируя Лили доступ к мусорному ведру. Она приседает, чтобы протиснуться через его ноги и дотянуться до ведра, но Себастьян выставляет ногу вперёд.
— Помни, что на кону, Маленькая Кэллоуэй, — небрежно говорит он таким спокойным тоном, что мне хочется разорвать его в клочья.
Мой тон совершенно другой. Я максимально напряден, жесток и суров.
Лили замирает и медленно поднимается. Я кладу руки ей на плечи, сбитый с толку больше, чем когда-либо.
— Ты шантажируешь ее? — спрашиваю я.
Лили первой качает головой.
— Все в порядке, — говорит она мне.
Она кладет ладони мне на грудь и снова начинает отталкивать меня от стойки в сторону стола для завтрака. Ничего не в порядке. Что, черт возьми, происходит?!
Дверь открывается. Роуз заходит на кухню с узорчатой коробкой, на которой написано «Мужская коллекция Весна/Лето».
— Так ты правда будешь выпускать мужскую одежду? — спрашивает Лили, ее рука скользит в мою. Она сжимает мою ладонь один раз — это знак того, что она объяснит ситуацию с Себастьяном позже. Я должен доверять ей.
Роуз кивает и достает синюю спортивную мужскую куртку и передает ее Себастьяну.
— Мне нравится карман, — говорит он и осматривает шелковистую подкладочную ткань. — Я рад, что ты выбрала этот принт.
— Я тоже. Мини-шашек было слишком много, — она поворачивается к Лили, — Себастьян помогал мне с коллекцией.
Лили сказала мне, что Роуз очень нервничает из-за того, что бренд Calloway Couture предназначен только для женщин.
— Я знаю, что сейчас, вероятно, не самое лучшее время, — говорит Роуз Лили, забирая куртку у Себастьяна и аккуратно складывая его. — Но мне не помешала бы твоя помощь в офисе. Ты не против поработать чуть больше?
С момента моего пребывания в реабилитационном центре Лили занимала свое время работая на Роуз, в качестве ее помощницы. Несмотря на то, что в Calloway Couture работают две другие девушки и занимаются социальными сетями, онлайн-продажами и всем, для чего, черт возьми, они нужны Роуз. Лили сказала мне, что она «сучка Роуз» номер один — и сказала это с гордостью, что я нашел довольно очаровательным.
— Конечно, — соглашается Лили и уверенно кивает. Но она крепче сжимает мою руку, а потом выпаливает. — А как же модели-мужчины?
А потом ее глаза устремляются на Себастьяна, и она бледнеет, забывая о его присутствии.
— О, да, — говорит Себастьян. — Они великолепны. Может, Роуз сможет найти тебе кого-нибудь получше, чем вот этот вот.
Он указывает на меня.
— А может она найдёт кого-нибудь, кто заменит тебя, — я делаю паузу и усмехаюсь. — О, погоди, она уже нашла.
Где Коннор Кобальт, когда он так чертовски нужен?
Уголок рта Себастьяна дёргается. Прекрасно.
Роуз кладёт спортивную куртку обратно в коробку.
— Себастьян, я думаю, тебе пора идти. Я позвоню тебе завтра.
— Конечно, — он целует ее в щеку, а затем машет Лили рукой. — Не забывай усердно заниматься.
— Не забуду, — напряженно отвечает она.
Затем он уходит, и когда дверь захлопывается, Роуз кладет руки на бедра и смотрит на Лили.
— Я никогда не назначу мужчинам-моделям примерку, когда ты будешь в офисе, обещаю.
— Я просто боюсь, — признается Лили.
Она даже не смотрит на меня.
Я пытаюсь сдержать гримасу. Я должен больше верить в нее — что она не изменит мне, но я годами слушал сквозь стены, как она трахает других парней. Моногамные отношения для нее не естественны, и я, если честно, в шоке, что ей удалось продержаться так долго лишь со мной. Я жду того дня, когда меня окажется недостаточно, особенно сейчас, когда я не могу потакать ее желаниям. Я не могу дать ей то, что она может так легко получить от какого-то другого придурка.
— Я не собираюсь ставить тебя в такое положение, — говорит ей Роуз. — Обещаю.
И если мой план сработает, тогда Лили вовсе не придётся беспокоиться. Но как только я набираюсь смелости спросить Роуз, дверь открывается, и мы все напрягаемся.
Себастьян вернулся.
Но обувь на твёрдой древесине звучит иначе — увереннее, быстрее и решительнее.
Коннор проходит через арку со стопкой пицц на французском хлебе. Он кладет их на стойку, как только напряжение ослабевает. Ну, технически расслабляемся только мы с Лили. Плечи Роуз сжимаются, как будто она собирается раздавить кого-нибудь каблуком.
— За кого вы меня приняли? — спрашивает он нас. Он должно быть заметил резкое изменение в общей атмосфере.
— Себастьян, — говорит Лили.
— Мы говорили о сексе, — уточняю я.
Он понимающе кивает.
— Как прошло занятие? — спрашивает он, собираясь подойти к Роуз и поцеловать ее, но она смотрит в стену, а не на него. Давай, Роуз, не отталкивай парня.
Коннор лишь изучает ее, ещё более полный решимости завоевать ее расположение. Он прислоняется к стойке, а затем уделяет Лили все свое внимание.
— Все было хорошо. Думаю, Себастьян очень поможет мне.
Серьезно? Я всегда утверждал, что перейду с виски на отбеливатель, если мне придётся разговаривать с ним дольше десяти минут. Очевидно, между Себастьяном и Лили что-то происходит, но я не хочу поднимать этот вопрос сейчас.
— Это хорошо, — говорит Коннор. — Прости, что не могу заниматься с тобой. Если бы у меня было больше времени в этом семестре, я бы остался твоим репетитором.
— Все в порядке, правда.
Она продолжает это повторять, но я думаю, мы все прекрасно понимаем, что ничего не в порядке.
Коннор открывает одну из коробок с пиццей, и Роуз заглядывает ему через плечо, рискуя прикоснуться к его руке.
— С артишоками и грибами? — спрашивает она.
Он вытаскивает вторую коробку и смотрит на нее, не выпуская коробку из руки.
— И сыром фета.
Лили шепчет мне: «Ее любимая».
А он хорош. И Лили расплывается в улыбке, наблюдая, как ее сестра и Коннор воссоединяются. Все ее лицо светится. Черт возьми. Я провожу руками вокруг ее талии и прижимаю ее к своей груди, ее теплое тело заставляет мой член пульсировать. Она громко вздыхает, но Коннор и Роуз теряются в своем собственном интеллектуальном мире.
Роуз ждет, пока Коннор передаст коробку, но он этого не делает — он не позволит ей получить пиццу так просто. Иногда я забываю, что он готов испытывать ее так же, как и она его.
— Ты разбила вазу, не так ли?
Должно быть, он заметил скомканные белые розы у ворот. Не могу разобрать, ранит ли его этот факт. Роуз и другие гении вроде этих двоих, должно быть, единственные, кто может друг друга понять.
— Что? Нет, я… — она оглядывается через плечо и смотрит на стойку, куда она ранее поставила вазу. Но благодаря ее «лучшему» другу вазы там уже нет. Ее взгляд скользит к шкафчику с выдвижным мусорным ведром.
Коннор следит за ее взглядом, открывает шкафчик и вытаскивает из ведра дорогой кристалл с трещиной на боку. Треснутый, разбитый. Он ставит его у раковины, а затем передает ей пиццу.
— Я этого не делала, — сразу говорит Роуз. Ее глаза горят огнем. — Я убью его.
Я слышал, как она говорила это о Себастьяне слишком много раз, чтобы воспринимать угрозу всерьез.
— Себастьяна? — задается вопросом Коннор.
Роуз коротко кивает. Она ставит пиццу, больше не желая есть, и бережно осматривает вазу. Ее плечи опускаются. Он подходит к ней сзади и шепчет ей на ухо. Его голос становится громче, и я улавливаю слоги, но не понимаю слова.
Он говорит с ней на французском.
Она бегло отвечает ему на иностранном языке. Он целует ее в макушку, а потом она оборачивается и целует его в губы, вставая на кончики пальцев ног.