А потом мы уезжаем, и видим его средний палец в зеркале заднего вида.
У меня трясутся руки, а сердце колотится со скоростью километр в минуту.
Лили ничего не говорит. Она смотрит вдаль на дорогу, тишина заполняет машину. Мне нужно выпить. Мне нужно, черт возьми, выпить прямо сейчас. Я провожу рукой по волосам, а затем оглядываюсь на неё, проверяя состояние ее души... и тела.
Её глаза стеклянные, но колени сцеплены вместе, а нога подпрыгивает. Блядь. Я забыл. Мы ехали домой, чтобы заняться сексом. Я откидываюсь назад, с прерывистым вздохом ударяясь о подголовник. Все так сильно выходит из-под моего контроля.
Когда мы застреваем в пробке, бампер к бамперу, Лили наконец нарушает тишину.
— Ты проколол их шины?
Я потираю рот.
— Возможно, я...
Это было давно. Мы только поступили в колледж. У нее появилось больше парней, чтобы потрахаться. Её не было почти каждую ночь, и я беспокоился о том, проснется ли она в слезах. Найду ли я ее в синяках и брошенную. Это было ужасно.
Она кивает сама себе, давая этому осмыслиться.
— Что, если это не он писал нам? — спрашивает она. — Получается ты просто разозлил его еще больше.
— Да... я вижу это.
Не думал, что столкнуться с её парнями на одну ночь будет так сложно. Я также не думал, что они будут просить переспать с ней в моем присутствии. Это отстой.
Лили тяжело дышит.
— Эй, — говорю я, наклоняясь к ней. Я скольжу рукой по её ноге. — Всё в порядке. У нас всё будет хорошо.
Она кивает, пытаясь поверить в это так же, как и я. Если я не найду этого парня в ближайшее время, я сойду с ума. Думаю, я уже близок к этому.
Она включает радио, и мы слушаем музыку всю дорогу домой, наше дыхание замедляется. Через некоторое время мы, наконец, добираемся до дома и заезжаем в гараж. Лили расстегивает ремень и поворачивается ко мне.
— Мне больше не нужно заниматься сексом. Теперь я в порядке.
Её слова звучат отработано, как будто она повторяла их в голове в течение последнего часа.
— Я тебе не верю, — говорю я ей.
Ее лицо бледнеет.
— Нет, правда, Ло, я в порядке.
Мой взгляд падает на её ноги, её бедра, плотно прижаты друг к другу.
— Ну если мы больше не собираемся заниматься сексом, что ты будешь делать?
Она пожимает плечами, ее плечи напряжены. Она чертовски возбуждена. Просто признай это, Лили.
— Может быть... приму душ.
— И помастурбируешь?
Её глаза расширяются.
— Нет-нет, — заикается она. — Нет, просто приму душ.
Я наклоняюсь вперед и пальцем нащупываю пуговицу на ее джинсах.
— Что... что ты делаешь? — спрашивает она.
Её грудь вздымается от пьянящего дыхания, что вызывает во мне потребность.
— Я проверяю.
— Что? — спрашивает она тоненьким голосом.
Я расстегиваю молнию и смотрю, как её глаза останавливаются на моей руке, когда та спускается вниз по брюкам и проникает под трусики. Она хватает меня за запястье, когда я просовываю пальцы внутрь нее. И она сжимается вокруг них, влажная, жаждущая и такая готовая.
— Ты не возбуждена? — спрашиваю я снова.
Она откидывает голову назад, её глаза закрыты, рука сжимает моё запястье, чтобы я не двигался.
— Нет, — дышит она.
— Ты маленькая врушка.
— Я не вру, — она задыхается, когда я продвигаюсь глубже, вхожу и выхожу. — Ло, — хнычет она.
Её спина начинает выгибаться, пытаясь загнать мои пальцы еще глубже внутрь.
Нам нужно перенести это наверх. Я высвобождаюсь из ее крепких объятий и вытаскиваю пальцы.
— Иди наверх, — говорю я ей. — Сними с себя всю одежду, ляг спокойно на кровать, и я сделаю так, чтобы тебе стало лучше.
Она дико кивает, желая, чтобы я отвлек её от мыслей о том, что только что произошло. Она открывает дверь, но потом колеблется.
— Ты не пойдешь со мной?
— Я буду там через секунду.
— Ло...
— Мне просто нужна минутка.
Она смотрит на побитую кожу на моих костяшках пальцев, а затем снова кивает и направляется в дом. Когда за ней закрывается дверь, я хватаю свой телефон и набираю номер.
Линия щелкает после третьего гудка.
— Привет. Как прошел первый рабочий день?
Я не могу говорить. Мне не следовало ему звонить. Я уже собираюсь повесить трубку.
— Ло? — голос Райка становится серьезным. — Эй, поговори со мной.
Я выдыхаю.
— Скажи мне, почему я не должен, — я щурю глаза.
Я хочу, чтобы это закончилось. Эти мучения. Эти чувства. Я хочу помочь Лили, не нуждаясь в чем-то, чтобы утопить свои собственные мысли.
— Потому что один напиток не стоит того, что ты будешь чувствовать утром.
— Этого недостаточно.
— Тебя вырвет, — напоминает он мне.
Верно, я принимаю Антабус. Один глоток алкоголя, и меня стошнит.
Я делаю паузу, размышляя, могу ли я еще испытать это. Может, и могу. Я гримасничаю. А может, и нет.
— Потому что ты любишь Лили больше, чем это.
И тут меня осеняет. Я здесь. В этой гребаной машине. Размышляю о глупом стакане алкоголя, когда Лили ждет меня наверху, борясь со своими навязчивыми мыслями, возможно, в нескольких секундах от того, чтобы прикоснуться к себе. И я должен быть там, чтобы помочь ей сказать «нет». Остановить её. Я — парень, который заботится о ней так же, как Райк заботится обо мне.
Роуз верила, что я смогу остаться трезвым и помочь Лили. И это единственное, что я хочу сделать правильно.
— Мне нужно идти, — говорю я.
— Подожди, — его голос дрожит. — Мне нужно приехать? Ты в порядке?
— Да, не приезжай.
— Ты уверен?
— Райк, если ты не хочешь увидеть, как я трахаю свою девушку, тебе нужно оставаться дома.
Наступает долгая пауза, а затем: — Увидимся завтра?
— Да.
Мы оба вешаем трубку.
И я выхожу из машины.
Готовый помочь Лили. Готовый быть там.
Готов измениться.
15. Лили Кэллоуэй
.
Я хожу туда-сюда по кухне. Я — клубок ниток, который нужно размотать, тревожный беспорядок и навязчивая зависимая. Я не выполнила приказ Ло пойти наверх в нашу комнату и сбросить одежду.
Я остаюсь рядом с задней дверью, периодически прижимая ухо к дереву, и жду его, надеясь и молясь, что он не делает ничего плохого и опасного. Грызу ногти, внимательно прислушиваясь к звуку шаркающих шагов.
В машине он выглядел так, словно хотел погрузиться и утонуть на дне темного, холодного океана. И я не могу позволить ему сделать это. Я не могу позволить ему уйти.
Дверь машины захлопывается.
Я отдергиваю ухо и отпрыгиваю назад, недостаточно быстро. Дверь распахивается, и Ло застает меня прямо здесь, на кухне, не подчиняющуюся его приказам. Ужасная, безумная часть меня задается вопросом, не возненавидит ли он то, что я забочусь о нём, не отчитает ли он меня за это.
Я лепечу: — Прости. Я просто волновалась, а ты выглядел расстроенным...
Я затихаю, а он остаётся неподвижно стоять у стены, его скулы заострились. И я представляю, что могло бы случиться, если бы он выпил, если бы он сделал что-то еще хуже в том гараже. Если бы он бросил меня.
На этот раз по-настоящему.
Самая искренняя и глубокая часть меня вдруг говорит.
— Я не знаю, как жить без тебя, — я быстро качаю головой, когда наворачиваются слезы. — И я не хочу знать, каково это. Я не хочу это выяснять.
Он — мое дыхание. Моя душа. Моя жизненная сила. Я провела с ним целую вечность. Быть порознь — это самое неестественное чувство в мире. Три месяца — я могу справиться с этим, как с сильным зудом. Но как это быть навсегда без него?
Просто убейте меня сразу.
Он медленно подходит ко мне, и его рука скользит по моей щеке, его взгляд никогда не смягчается, его резкая манера поведение неизменна. Его зовут Лорен Хэйл. Лед и виски. Мощный и опьяняющий.