Я думаю, он прав, но мы оба также знаем, что это не нравственный путь — тот, который выбирают хорошие друзья. Быть трезвыми — не единственная наша задача. Стать людьми, функционирующими в этом большом необъятном мире, значит заводить дружбу и поддерживать те немногие дружеские отношения, которые у нас уже есть.
В колледже нет курса «быть лучшим другом» или «быть менее дерьмовым человеком». Иначе я бы записалась на оба.
Мы эгоисты, во всех смыслах этого слова.
Я просто не хочу разрушать нашу дружбу из-за этого.
18. Лили Кэллоуэй
.
Самое трудное в отношениях с Ло — это не потеря секса с незнакомцами. Это потеря того момента, когда я становлюсь кем-то другим. Когда застенчивая, неуверенная Лили превращается в уверенную в себе лисицу. Когда я полностью и безраздельно владею собой, и когда моё завоевание смотрит на меня тяжелым взглядом, он тоже это знает. В эти моменты я была кем-то другим. Возможно, кем-то лучшим.
Чем дольше я остаюсь моногамной, тем больше забываю, каково это — быть той уверенной, дерзкой Лили. Это как расстаться с лучшим другом на такой долгий срок, что его лицо превращается в размытую дымку. Я не скучаю по ней настолько, чтобы изменять Ло. Мне просто интересно, увижу ли я её когда-нибудь снова.
Но я знаю, кого я никогда не хотела бы встретить.
Сэди.
Злобная рыжая кошка Коннора, дворняжка, злобно смотрит на меня из гостиной его квартиры. Все эти угрюмые котики на Tumblr — не просто фотошоп. Сэди — доказательство того, что кошки могут изображать мордочку с такой злобой.
Мы с Ло сидим на темно-зеленом кожаном диване Коннора, квартира которого оформлена как холостяцкая берлога. Вместо красных пластиковых стаканчиков, расставленных на барной стойке, у него множество дорогих ликеров, запертых в стеклянном шкафу. Ло взглянул на них раз или два, и Коннор пригласил нас сесть так, чтобы спина была повернута к алкоголю. Это немного разозлило Ло. Он не хочет, чтобы с ним нянчились.
Послеполуденный свет льется через окна, заполняющие всю заднюю стену и соседнюю. От пола до потолка у Коннора прекрасный вид на старую кирпичную архитектуру Филадельфии. Как и в большинстве дорогих холостяцких квартир, у Коннора художественный декор, в котором, на мой взгляд, очень мало смысла.
На месте, где должен быть стул, стоит фарфоровый шар. Не могу понять, это пустой цветочный горшок или ваза. Там нет отверстия для лилий — ладно, это прозвучало неправильно. Но на самом деле, это выглядит глупо, когда шар просто занимает место. Наверное, поэтому они называют это нефункциональным искусством.
Полы бетонные, но в гостиной лежит красивый кремовый ковер, который, очевидно, нравится Сэди. Потому что она еще не сошла с него. Она расхаживает перед диваном взад и вперед, ее белый хвост озорно виляет.
— Я слежу за тобой, — говорю я, сузив глаза.
Несмотря на то, что я чувствую себя ущемлённой Сэди, сегодня я относительно оптимистична. Я хочу, чтобы все разрешилось с этим шантажистом, злобным писакой или кем бы он там ни был. Я хочу двигаться дальше и сосредоточиться на здоровье.
Звенит звонок, и Коннор открывает дверь.
— Ты опоздал, — говорит он категорично, в случае Коннора Кобальта с оттенком Ты мне не нравишься, что случается крайне редко.
Челюсть Райка напрягается.
— Я капитан команды по легкой атлетике, — говорит он. — Я не могу уйти с тренировки первым.
— Нет, я и не ожидал, что ты сделаешь что-то первым, — возражает Коннор.
Мы с Ло обмениваемся нерешительными взглядами. Что-то подсказывает мне, что Коннор не является фанатом номер один Райка Мэдоуза. И обычно я бы заподозрила, что может быть Коннор знает, что за всем этим стоит Райк — что брат Ло тот, кого нам следует опасаться. Но их перепалки начались примерно в то время, когда Райк публично унизил Коннора. И не только на одном мероприятии. Это было много раз. Например, Райк назвал Коннора жополизом перед своими товарищами по бегу. Райк может говорить такие вещи наедине, при нас, и Коннор просто пожимает плечами, но публичное оскорбление его репутации перешло все границы.
Райк выглядит готовым протолкнуться через дверной проем.
Но Коннор впускает его внутрь, прежде чем брат Ло переходит к физическим действиям. Коннор садится на обитое эко-кожей кресло напротив нас, а Райк устраивается рядом с Ло на диване. И это мне напоминает, что здесь нет моей сестры, чтобы она могла быть в моей команде. У нее слишком напряженный график, чтобы добираться до Филадельфии, так что, к сожалению, мне придется продолжать без неё.
Я не понимала, как сильно полагаюсь на её поддержку, пока не почувствовала тот неприятный ужас, когда она сказала мне, что не сможет приехать.
Сэди обходит вокруг кофейного столика, но её суровый взгляд не отрывается от меня.
— Коннор, — говорю я, — мне кажется, твоя кошка меня ненавидит.
Коннор берет её на руки.
— Она тебя не ненавидит.
О, хорошо. Одним врагом меньше.
— Она просто ненавидит женщин.
А может, и нет.
Райк возмущенно фыркает.
— Я думал, Роуз выдумала эту, чертову хрень.
— Когда ты связываешь вместе ругательные слова, я немного глохну на правое ухо, — говорит ему Коннор. — Не повторишь?
Ло изо всех сил старается не рассмеяться, а я прикусываю губу, чтобы подавить улыбку. Слишком легко докапываться до Райка, особенно когда этот парень мало что принимает близко к сердцу.
Райк отмахивается от него, бормоча ещё больше ругательств себе под нос и ссутуливается в своем кресле.
— Давайте займемся делом.
Коннор гладит Сэди, и хотя она мурлычет, на ее лице все еще маска злобы, направленная прямо на меня.
— У меня плохие новости, — говорит Коннор, подтверждая, что в этом сценарии он действительно гладящий кошку злодей. — Мой частный детектив отследил номер телефона. Он был одноразовым, поэтому у нас нет возможности узнать личность человека на другой линии.
Ло стонет в свои руки, сгорбившись вперед, положив локти на ноги.
Я иду противоположным путем, откинувшись на спинку дивана, как будто приливная волна только что ударила меня в грудь. Что нам теперь делать?
— То есть мне стоит готовиться к тому, что скоро я попаду в таблоиды? — мой голос звучит слишком мягко. Даже сама мысль об этом заставляет мое сердце пикировать. Я не могу думать об этом без слез. Позор, который я навлеку на свою семью...
Ло выпрямляется и переплетает свои пальцы с моими.
— Должно быть что-то еще, что мы можем сделать.
— Конечно, — говорит Коннор. — Но мне нужно, чтобы вы оба открыли то, чем не хотели делиться. Мне нужны ваши главные подозреваемые, которые, по вашему мнению, могут вам угрожать. Я могу дать их своему следователю, и он их проверит.
— Не так уж сложно, — говорит Райк.
Ло смотрит на ковер. Да, у меня ушло несколько часов на то, чтобы просто просмотреть наш ежегодник и обвести лица — только для того, чтобы установить, что больше половины учеников ненавидят Ло. И это была только подготовительная школа. Мы даже не учитывали колледж в уравнении.
— Серьезно? — брови Райка поднимаются. — Скольких, блядь, людей ты разозлил, Ло?
— Меня не любили, — отвечает он. — Мы все не можем быть капитанами спортивных команд.
Райк закатывает глаза.
— Ты не можешь быть настолько удивлен, — говорю я. — Ты познакомился с нами, когда Ло был загнан в угол четырьмя парнями, которые хотели надрать ему задницу.
— Люди расстраиваются из-за самых глупых вещей, — говорит Ло, защищаясь.
Коннор наклоняет голову.
— Разве не ты украл бутылку алкоголя, которая стоила сорок тысяч?
— Я не крал, — говорит Ло. — Я выпил из бутылки и поставил её на место. И это был мой день рождения.
— Как твой день рождения укрепляет твои аргументы? — спрашивает Коннор. — Если только они не знали, что у тебя день рождения. А они знали?
Он знает, что нет.
Ло хмурится.
— Чёрт возьми, заткнись.