Роуз улыбается и наклоняет голову к Коннору.
— Что ты говорил о Себастьяне?
— Подожди... — Коннор проводит рукой по ее лицу. Глаза Роуз увеличиваются, она в ярости смотрит на руку. Кажется, она собирается откусить ему пальцы. — Там было распределение оценок?
— Нет, — говорит Лили.
Роуз хватает Коннора за руку.
— Почему ты не можешь поверить, что Себастьян — хороший репетитор? — спрашивает она.
Он закрывает ей рот другой ладонью, не закончив допытываться у Лили.
— Ты принимала Аддерол?
Роуз шлепает сумочкой по груди Коннора, избивая его проклятым клатчем, пока он не убирает руку от ее рта.
— Это было лишним.
Она показывает на него пальцем.
И, клянусь, он старается не улыбаться. Я думаю, он не хотел бы ничего больше, чем повалить ее на сиденье и целоваться с ней так же, как Райк делает это с Мелиссой.
— Роуз, дорогая, — шепчет он. — Давай не будем делать поспешных выводов из-за личных предубеждений. Я не знаю Себастьяна так, как вы.
— Именно, — говорит она так, словно выиграла.
Он не обращает на это внимания и кивает Лили. Я думаю, что он может быть немного умнее Роуз. Если я скажу ей об этом, она, наверное, вырвет мне легкие.
— Лили, ты принимала Аддерол? — снова спрашивает Коннор.
Она быстро качает головой.
— Нет-нет-нет, — говорит она невнятно. — Я училась, Коннор. Нормальным, естественным путем, как ты меня учил.
— И Себастьян явно помог, — добавляет Роуз.
Коннор качает головой.
— Нет... что-то не так.
Роуз тыкает его в руку.
— Ты не можешь признать, что ты не прав. В этом вся проблема.
— Я знаю, когда я не прав, Роуз, и я не думаю, что здесь я не прав.
— Сколько раз ты вообще разговаривал с Себастьяном?
— Пару раз, — говорит Коннор. — Он выбегает за дверь, как только я вхожу, и едва смотрит мне в глаза. Только лжецы и обманщики не могут встретиться с моим взглядом.
Лили еще глубже вжимается в кресло.
— Лили не обманывала, — огрызается Роуз, ее взгляд темнеет.
Я вмешиваюсь в разговор, боясь, что мы внезапно разрушили их отношения: — Лили не так глупа, как ты думаешь. Неужели в это так трудно поверить?
— Да, — говорит Коннор. — Я месяцами занимался с Лили, и она никогда не получала больше тройки.
— Может быть, я просто хорошо разбираюсь в статистике, — пожимает плечами Лили.
— Ты провалила первые два экзамена.
Роуз поднимает руку, чтобы вклиниться, как будто мы в классе.
— А может быть, — говорит она, бросая свой холодный голос обратно на Коннора, — Себастьян просто лучше репетитор, чем ты.
Коннор качает головой, как будто она глупа.
— Нет, этого не может быть.
Она издает недовольный рык.
— Ты невозможен.
— Ты любишь меня, — говорит он совершенно искренне.
Она замирает.
— Я никогда не говорила таких глупостей.
Это ее стандартная реакция. Но она стала ярко-розовой.
Коннор поднимает на нее брови, а затем снова обращает свое внимание на Лили.
— Ты сжульничала?
Вот дерьмо.
Вместо того чтобы перебить, Роуз ждет, что Лили ответит на этот раз. Лили должна оставаться сильной. Даже если мы нечаянно встанем на сторону Себастьяна, а не Коннора, эти тесты важны для ее будущего в Принстоне. Мы годами врали людям о наших зависимостях. Мы чертовски хороши в этом, но я помню все те моменты, когда мне приходилось успокаивать ее, чтобы унять ее тревогу по поводу того, что она солгала перед Роуз и ее родителями. Ложь съедает ее изнутри больше, чем меня.
Лили крепко сжимает мою руку и ровным голосом говорит:
— Я честна, Коннор. Никаких шпаргалок, никаких таблеток, ничего, — она кивает сама себе. — Все изменилось. Я просто теперь более сосредоточена.
Ее тон искренен, что трудно отвергнуть.
Я обнимаю ее за плечи и смотрю, как Коннор затихает. Но он не выглядит на сто процентов удовлетворенным. Я бы сказал, что он, по крайней мере, на сорок процентов удовлетворён, что на данный момент достаточно хорошо.
Прежде чем он говорит что-то еще, Роуз шлепает Коннора по руке, и они начинают спорить по-французски. Я ничего не могу разобрать, но уверен, что они бросаются ругательствами.
Лили вздрагивает, видя, как глаза Роуз пробивают дыры в Конноре, ее слова звучат отвратительно. И он быстро отвечает. Лил наклоняется ко мне и шепчет: — Мне не нравится лгать ей.
Я сжимаю ее руку.
— Мы все исправим.
В конце концов.
И тут такси попадает в выбоину, и мой живот начинает скручиваться сам по себе, посылая стреляющую боль прямо через меня. Я трогаю живот, когда она усиливается. Я отдергиваю руку от Лили и хватаюсь за ручку двери такси. Что, блядь, происходит?
— Ло?
Я открываю рот, чтобы заговорить, но волна тошноты обрушивается на меня.
— Ло?! — её высокий голос заглушает шум машины.
— Остановись, — слышу я слова брата. — Остановись сейчас же!
Моя голова как в тумане. Я закрываю рукой губы, и как только такси останавливается и дверь распахивается, я оказываюсь на дороге и меня выворачивает. Мое горло болит, мышцы горят.
Все начинает всплывать. Но с каждым рывком моя голова раскалывается, тело болит, и мне кажется, что какое-то животное хочет выползти из моего желудка. Оно когтями, скребет и рвет мои внутренности.
— Он пил? — холодный голос Роуз режет мне уши на заднем плане.
— Какого хрена ты пил?! — Райк кричит на меня, его голос становится громче.
Я качаю головой и меня снова рвет, машины проносятся мимо и сигналят, как будто я еще один пьяный студент колледжа на весенних каникулах. Но я не выпил не единого, блядь, стакана пива. Ни капли виски. Я не понимаю. Я этого не понимаю. Я не сделал ничего плохого.
Лил сжимает мою руку, и я ненадолго встречаюсь с ней глазами, и поток разочарования кажется хуже, чем эта боль.
Я не сделал ничего плохого.
Но у меня нет голоса, чтобы сказать это.
Я слишком занят тем, что меня выворачивает.
32. Лили Кэллоуэй
.
Я провожу всю ночь с Ло в ванной отеля, вытирая его липкий лоб тёплым полотенцем и убеждаясь, что он не настолько болен, чтобы ехать в больницу.
Думаю, мы все слишком бурно отреагировали в такси. Но было ясно, что его болезнь не была вызвана пищевым отравлением. Он буквально только-только откусил от своего рыбного тако. Пищевое отравление не действует так быстро. Поэтому мы все решили, что во всем виноват Антабус, что означало только одно.
Он пил алкоголь.
Райк кричал на Ло, пока его рвало на обочине дороги, но я не верила, что Ло мог тайно выпить виски или какой-нибудь другой коктейль. Не тогда, когда мы все сидели за столом. Он не настолько глуп.
Но в душу закралось сомнение. Мысль «а что, если» захватила мой умственный процесс. Зависимые лгут. Я просто никогда не думала, что Ло тоже начнет мне врать. Мы так долго были единым целым, что я не предполагала, что меня могут вытолкнуть так легко и без предупреждения. На короткий миг я подумала, что если он мог врать все это время о том, что он трезв, значит, он мог хранить от меня и другие секреты. И я бы даже не знала об этом.
Коннор был тем, кто развеял сомнения всех, включая мои. Он сказал, что есть большая вероятность того, что рыба была в пиве — деталь, которую Ло мог упустить из виду перед заказом. Роуз позвонила в ресторан, и оказалось, что рыбу жарили не только на пиве, но и на текиле.
Сегодня утром Ло двигается как ленивец, чистит зубы, практически сгорбившись над раковиной. Он выглядит так, как выглядел до трезвости, как будто только что проснулся после ночной попойки.
— Ты в порядке? — мягко спрашиваю я. — Мы можем остаться здесь, если хочешь.
На пляже установлена сцена для концерта на открытом воздухе, и мы все должны были скоро туда отправиться. Я не могу представить, чтобы хаос и шум были ему приятны.
Пока я жду его ответа, я залажу в ванную, чтобы побрить ноги, обычно я просто быстро бреюсь-и-бегу в раковине, но мы делим ее с пятью другими людьми.