— Слишком наелась, чтобы заниматься сексом? — спрашиваю я. Я снимаю футболку через голову и отбрасываю её в сторону.
Она опирается на локти, ее глаза расширены.
— Ты... ты хочешь заняться со мной сексом? — спрашивает она, словно внезапно заразная. Это не та реакция, которую я ожидал. Я думал, что она обхватит меня руками и пойдет в атаку, пытаясь коснуться моего члена раньше, чем успею это сделать я.
Но она продолжает лежать на кровати, подобрав под себя ноги. Она уже переоделась в свою пижамную майку — которая моя майка — и я видел, как она надела трусики. Обычно она забирается в постель без них, думая, что легкое проникновение заманит меня трахнуть её. Я знаю её игры.
Сегодня вечером я планирую заняться с ней сексом. Во-первых, я возбужден и очень хочу трахнуть свою девушку. Во-вторых, я наконец-то принял её извинения. В-третьих, завтра она должна встретиться со своим новым психиатром, и я беспокоюсь, что этот парень собирается вывалить на неё какой-нибудь акт воздержания.
Я изучаю её с головы до ног и решаю, что хочу немного подразнить её. Сдаться — это слишком просто.
— Ты права, может, не стоит. Ты плохо себя вела.
Теперь в одних трусах я забираюсь на кровать, где она лежит без движения.
— Плохо по-хорошему или плохо по-плохому? — спрашивает она.
— Это не имеет никакого смысла, — говорю я с улыбкой. Я тянусь к тумбочке и делаю паузу. В этот момент я бы схватил виски. Но сейчас я хочу только одного. И это не выпивка.
Я открываю ящик и нащупываю презерватив. Как только Лили видит маленькую упаковку, она подползает ко мне и протягивает обе руки, словно пытаясь поймать дождь. Это за гранью очаровательно.
— Тогда я была плохой по-хорошему, — говорит она мне.
— Ты была плохой по-плохому, — опровергаю я, не отдавая ей презерватив. — Чему ты научилась на этой неделе?
Она опускает руки.
— Мастурбация не для меня... даже в пузыриках. Люди в Принстоне ненавидят Йель, и мой парень очень сексуален, когда защищает мою честь.
— Люди в Принстоне ненавидят Йель? — спрашиваю я, ошарашенный.
— Да, я тоже не поняла.
Мои глаза ловят её кольцо. В ванной я знал, что она лжёт о том, что хочет посмотреть, можно ли окрасить бриллиант в розовый цвет, но мне интересно, действительно ли оно ей не нравится. Я видел только, как она смотрит на него с презрением.
— Знаешь, — говорю я, беря её левую руку и проводя большим пальцем по бриллианту. Она немного напрягается. — Если оно тебе не понравится, я всегда могу купить тебе новое. Может, это предложение и было чушью собачьей, но помолвка настоящая.
Она убирает руку и качает головой.
— Нет, все в порядке. Девушки бы умерли за такое кольцо.
— Если другим девушкам нравится это кольцо, это не значит, что оно должно нравиться тебе.
— Может, это и не кольцо моей мечты, — признается она, — но я хочу оставить его себе, — она показывает на мою другую руку, на ту, в которой презерватив. — Давай вернемся к тому, что здесь важно.
Я не отдаю ей упаковку. Вместо этого я прижимаюсь своими губами к её, обхватываю её затылок, чтобы притянуть ближе к себе. Она мгновенно отвечает взаимностью и обвивает мою шею руками. Мой рот сливается с ртом Лили, наши языки соприкасаются, и я посасываю ее нижнюю губу. Она углубляет поцелуй, её руки бегут вверх и хватают меня за волосы. Она целует жадно, как будто это ее гребаная жизненная сила.
Мне приходится отстраниться, чтобы глотнуть воздуха.
Её рот пробегает по моей шее, а рука перемещается по моим трусам, поглаживая мой член. Мне слишком хорошо, чтобы говорить ей остановиться. Мои руки скользят под её мешковатую футболку и находят её груди, хватают и разминают их, пока я не чувствую, как она задыхается у меня на шее.
Ее движения начинают усиливаться, она дергает меня за трусы, и мой член вырывается наружу. Проклятье. Я быстро беру ее руки в свои и оттягиваю от своего члена. Мне требуется весь мой контроль, чтобы не дать ей насладиться мной прямо сейчас.
Она остается на коленях, но они значительно раздвинулись, и я украдкой бросаю взгляд вниз, на место между её ног. Я уже вижу влагу, просачивающуюся сквозь ее хлопковые трусики. Когда я снова поднимаю взгляд, ее глаза не отрываются от моих.
— Ты можешь научить меня быть плохой по-хорошему?
Господи. Я хочу внутрь тебя.
— Это нелегко, — говорю я ей.
— Пожалуйста.
Она никогда не отдавала свой контроль во время секса. Не так, как сейчас. И я думаю, что это идеальное время, чтобы сделать то, чего она так долго ждала.
Так быстро, как только могу, я стягиваю с себя нижнее белье и бросаю его на пол. Все еще прислонившись к изголовью кровати, я забираю презерватив с простыней и рву его зубами. Она снова протягивает руки в этой милой манере. У меня сейчас не хватает силы воли, чтобы позволить ей надеть его на себя, не взяв ее жестко и быстро. Поэтому я игнорирую её просьбы и двумя быстрыми движениями скольжу презервативом по своему члену.
Она ничего не говорит, но отползает назад и ложится, ожидая, пока я возьму её, будто я собираюсь быть сверху. Боже, как мне нравится, что я удивлю её.
— Нет, — говорю я и хватаю её за руку, притягивая ее к себе. Я берусь за ее левую ногу и бедро, легко поднимая к себе на колени. Она облокачивается на меня и упирается руками мне в грудь. Ее глаза расширяются в шоке.
— Я... мы...
Я не могу перестать ухмыляться.
Её голова медленно опускается, пока ее взгляд не находит мой член, который стоит прямо напротив ее киски, ожидая (довольно нетерпеливо), когда он окажется внутри. Она оглядывается на меня.
— Это не в черном списке?
— Нет, любовь моя.
Она хмурится.
— Как ты думаешь, раз доктор Бэннинг больше не мой терапевт, я могу посмотреть этот список?
— Даже если она не твой терапевт, мы все равно будем подчиняться этому списку, — говорю я ей. Я не намерен портить весь тот прогресс, которого она добилась. И кто знает, как долго продержится ее новый психиатр? — Поэтому я не хочу, чтобы ты его видела.
По крайней мере, пока.
Она кивает и поднимается на колени, делая вид, что собирается ввести мой член внутрь себя. Я держусь за её талию, останавливая. Она выглядит растерянной, и возбужденная часть меня тоже. Какого черта я затягиваю с этим?
— Если ты хочешь быть сверху, у нас должны быть правила, — говорю я ей.
— О.
— Ты сказала, что хочешь быть плохой по-хорошему.
— Хочу.
Она трогает руками мою голую грудь, и её взгляд падает на мой пресс. Она слишком легко отвлекается.
Я поднимаю её подбородок вверх, и её взгляд снова падает на мой.
— Не двигайся.
— Что?
Прежде чем я успеваю ей ответить, я приподнимаю её за бедра и нежно насаживаю на свой член. Ее трусики все еще на ней, но я оттягиваю ткань в сторону, пока опускаю её вниз. Она прижимается к моей шее и испускает прерывистый вздох, который быстро переходит в стон.
— Вот так, — говорю я ей. Я закрываю глаза на секунду, наслаждаясь теснотой, наконец-то внутри нее... Когда я полностью заполняю ее, она дергает бедрами, начиная раскачиваться на мне.
Я снова хватаю ее за талию.
— Не двигайся.
Она вздрагивает от моих слов.
— Тогда ты двигайся, — умоляет она.
— Я не тороплюсь, — отвечаю я, запуская руку под майку и снова массируя ее грудь.
Она издает протяжный стон и прижимается лбом к моему плечу, но на этот раз не двигает бедрами.
— Как ты не умираешь?
Я умираю. Но я слишком сильно хочу, чтобы это продолжалось, чтобы поддаться своим порывам.
— Ло, мне нужно кончить.
— Ты хочешь кончить, — опровергаю я. — Тебе не нужно этого делать. Мои губы находят её ухо, и я нежно посасываю чувствительное место. Еще один сбивчивый вздох прорывается сквозь нее.
— Это не похоже на то, что я чувствую.
Я поднимаю её футболку выше живота, но она отказывается отпускать мои плечи, чтобы снять ткань с рук и перекинуть через голову.