— Вот, значит, как ты видела наши отношения все это время? Поэтому скрывала от всех, что мы встречаемся?
— Встречаемся? Не смеши меня. Мы оба знаем, что к нам это слово не относится. Это был просто с@кс.
— Сейчас это твои слова. Не мои. — Он потирает подбородок, глядя в пол, затем поднимает глаза на меня. Я покрываюсь мурашками от того, какой этот взгляд холодный. — Значит, так ты обо мне думаешь. — Его голос словно лед. — Ты не позволила себе даже предположить, что я могу быть другим, не таким, каким меня все привыкли видеть и считать, так? Я сглотнула. Он подождал ответа, но я молчала. И тогда он продолжил: — Ты права. Когда я говорил в самом начале, что между нами может быть только с@кс, я это и имел в виду. И будь я проклят, если хоть раз солгал тебе в чем-то.
— Я бы не бросалась такими громкими заявлениями на твоем месте, потому что именно это ты…
— Подожди, — перебивает он. — Я не закончил. — Я почувствовала, как дрожат мои руки, поэтому скрестила их под грудью. — Все начиналось, как влечение, противостояние которому было не в наших силах. Я подсел на с@кс с тобой как наркоман. Это оказалось сильнее меня. И сильнее всего, что я когда-либо испытывал. Это правда. — Сделав короткую паузу, он посмотрел по сторонам и выдохнул. — Я увяз. Увяз настолько, что твой смех звенит в моих ушах постоянно, я забил на работу, чуть не подрался со своим лучшим другом, переехал из дома, чтобы перечеркнуть всю свою прошлую жизнь и начать новую с тобой. А что в это время делала ты? — Он усмехается, но в этом смехе нет ничего, напоминающего веселье. — Ты не рассматривала во мне человека, с которым можно что-либо начинать, потому что, черт возьми, я не достоин. Ни на секунду я не был для тебя тем, кого бы ты хотела узнать по-настоящему. Да и зачем? Это же тр@хающий все, что движется Ян, животное, которому только с@кс и подавай, а потому не заслуживающий никаких шансов. — Его слова рвут мою душу на части, глаза наполняются слезами, но я молча принимаю все, что он хочет мне донести. Хотя понимаю, что уже слишком поздно. И от этого еще больнее. — Я думал что ты видишь во мне только хорошее. Но оказывается что тебе все равно. И правда надо было переспать с Миланой. Может быть у меня бы что-нибудь получилось с ней. И знаешь что? Я жалею, что не сделал этого. Она, похоже, была моим единственным шансом на счастье. И сейчас я бы многое отдал, чтобы изменить это.
Его последние слова обрушиваются на меня, как ядерная бомба. Меня чуть не сдувает ветром, когда он шагает мимо, даже не взглянув в мою сторону. А затем я слышу, как дверь с глухим звуком ударяется о косяк.
Я оборачиваюсь и смотрю на нее. Внутренний порыв броситься вслед за ним такой сильный, что мои ступни начинают гореть, требуя сделать необходимые шаги.
Догнать его, прижаться к его груди, растопить лед в его глазах. Я бы умоляла его взять свои слова обратно, кричать о том, что это я! Я — его шанс на счастье, а не его девки! А он — мой!
Что я любила его все это время, что я дала бы ему миллион этих шансов, если бы он дал мне всего лишь один. Но я была такой трусихой, чтобы взглянуть глубже. Я так боялась разбить свое сердце, что в итоге разбила два.
Мои ноги подкосились, я сползла на пол, положив голову на бархатное сиденье дивана, и дала волю слезам.
Мои слезы лились и лились, и казалось, что их запас неиссякаем. Я практически ничего не видела из-за этой пелены. Мои глаза горели, а тело дрожало. Я не заметила, как пролетел день. В доме напротив загорались огни, пока я сидела в темноте. Мой желудок требовал еды, в горле пересохло от того, что я потратила всю воду из запасов своего организма на слезы, но мне не было до этого дела. Я снова и снова прогоняю в голове его слова, и снова и снова они разрывают мое сердце. Мне кажется, чем больше боли я испытаю сейчас, тем меньше буду испытывать ее завтра.
Как же я ошибалась. Ни на следующий день, ни через три дня, легче мне не становилось. За исключением того, что я не плакала больше. Оказалось, что слезы все-таки имеют свойство заканчиваться, что было мне абсолютно не на руку. Теперь тупая боль, поселившаяся во мне, просто сидела внутри, и никоим образом я не могла ее выплеснуть наружу….
— Что с тобой? Выглядишь фигово. — спрашивала Анжела.
— Все хорошо.
— Хотела тебе сказать. Что это статья. Все лож. Так что ты зря себе накрутила все…
От этой новости я почувствовала себя еще хуже. Теперь я могла винить только одного из нас, и это был не он. Когда-нибудь я извинюсь за то, что поверила дурацким выдумкам вместо того, чтобы поверить человеку, которого любила всем сердцем.