— Привет…
При виде его гладко выбритого подбородка, я прикусываю губу. Он тихо рычит, замечая это, и впивается в мой рот. Поцелуй действует, словно крепкий алкоголь.
Голова начинает кружиться, пока я, закрыв глаза, смакую его рот. Ноги подкашиваются, в животе бунтуют бабочки. Как же я скучала по этим ощущениям.
Мои слова звучат обрывками, потому что мы не отрываемся друг от друга больше, чем на несколько миллиметров.
— Я думала, что умру, если ты больше никогда не поцелуешь меня вот так.
— Я люблю тебя, — шепчет он со сбившемся дыханием. Я не уверена, что расслышала правильно. Чуть отстранившись, он снова повторяет, но на этот раз чуть громче: — Я люблю тебя.
Я замираю, глядя на него. Что он только что сказал? Еле заметная улыбка касается уголка его губ. И я снова слышу:
— Я люблю тебя, малышка. Ты ничего не хочешь мне сказать?
— Я… — Я точно начну заикаться, если попытаюсь произнести хоть что-нибудь.
Вместо ответа на его вопрос я сглатываю огромный комок в пересохшем горле. Сердце колотится так, что вот-вот выскочит из груди. Я слышу и его сердце тоже.
— Я только что сказал, что люблю тебя. — Его брови приподнимаются. — Три раза, и скажу еще бесчисленное количество раз, но… Было бы вообще здорово, если бы и ты сказала, что любишь меня.
Он говорит на полном серьезе. Я не перестаю моргать.
— Можешь ущипнуть меня? — все, что удается произнести.
Ян смеется моим любимым смехом, и до меня начинает доходить, что он реальный.
— Не то, что я ожидал услышать, но ладно.
Его рука скользит по моей талии, опускается на попу, и он щипает меня, заставляя вскрикнуть. Черт. Я не думала, что он правда это сделает.
Он снова смеется, в его глазах пляшут озорные огоньки, и я не могу не улыбнуться, глядя на такого игривого и счастливого Яна. Резко он замолкает, лицо становится серьезным, глаза темнеют и, сверля меня своим взглядом, он тихо произносит:
— А теперь? Что ты мне хочешь сказать? — Клянусь, что не слышала ничего более сексуального, чем его тихий хриплый голос, требующий от меня признания в любви.
Я не сомневаюсь ни секунды, когда говорю то, что чувствую, то, что он хочет от меня услышать, то, что я больше не могу скрывать глубоко внутри.
— Я люблю тебя.
Ян дарит мне широченную улыбку, перед тем как снова поцеловать меня. Он посасывает мои губы, увлажняя их языком. Я приоткрываю рот, впуская его, и скольжу руками по его крепкой груди вверх, я трогаю его мужественное лицо, шею, запускаю ладони в ворот его рубашки и провожу по плечам, слегка впиваясь ногтями.
Из его горла вырывается еле слышный стон, и он толкает меня своими бедрами к туалетному столику. Его прохладные руки поднимаются по моему животу под блузкой, отодвигают бюстгальтер и накрывают мои груди.
Я откидываю голову назад. Я слышу голоса за дверью, пока он ласкает меня руками, пока кусает мою шею, а затем осыпает пострадавшую по его вине кожу поцелуями.
Я невыносимо хочу его. Хочу в нем потеряться и никогда больше не найтись. Хочу, чтобы мы остались вдвоем в целом мире ровно на столько, чтобы насладиться друг другом, и чтобы он сказал мне "Я люблю тебя" бесчисленное количество раз, как и обещал.
Но звон посуды, смех и шелест пакетов в гостиной не дают мне погрузиться в эти ощущения с головой.
— Мы не можем делать это здесь.
— Почему?
— Нас будет слышно через дверь, и кто-нибудь может войти в любой момент.
— Давай замкнемся, — шепчет он, заставляя меня улыбнуться его настойчивости.
— Это будет слишком очевидно.
— Ну и что? Мы не виделись целую вечность, нас поймут. — В его глазах столько огня, когда он просит меня отдаться ему, не взирая ни на что.
— Я так не могу.
Его плечи опускаются.
— Давай закроемся в ванной. И включим воду, чтобы не было очевидно, — не унимается он, чем заставляет нас обоих рассмеяться.
— Ну да, все подумают, что мы решили просто искупаться.
— Дьявол. Сладкая. Эля, я зол. Я хочу свою девочку прямо сейчас. Даже если я опять получу по лицу. И Дима меня выгонит из дома…
Он вовсе не выглядит злым. Наоборот по-детски счастливым и немного раздосадованным. И как всегда невообразимо очаровательным и шикарным.
— Я знаю.
— Давай уедем, — предпринимает он последнюю попытку. — Домой. Я разложу тебя на столешнице…
— … Ты не можешь быть таким пошлым и таким милым одновременно.