Мое любопытство взяло верх. Я подошла к одному такому прибору и провела рукой по нему.
— Что это?
Он наморщил лоб и наклонил голову. Безусловно, мое незнание его шокировало:
— Это — хлебопечка. Мне нравится печь хлеб каждые пару дней, — его губы изогнулись в улыбке, по-видимому, он забавлялся каждым моим вопросом.
— Единственный хлеб, который я покупаю, уже нарезан и упакован.
Умно, Сара.
— Я удостоверюсь, что ты заберешь с собой свежую буханку. Ты действительно не знаешь, что упускаешь, детка.
Ну вот, опять. Еще одно ласковое обращение. Я, определенно, могла привыкнуть к таким обращениям, но это все еще немного отталкивало меня.
Как будто почувствовав вдруг мою внезапно возникшую настороженность, он продолжил говорить:
— Ты никогда не захочешь снова есть покупной хлеб из магазина. Вот увидишь.
В конечном счете, мы оказались в столовой — стол был настолько огромным, что занимал практически весь центр комнаты. Надеюсь, он не рассчитывает, что мы будем сидеть в противоположных концах стола. Моя потребность быть как можно ближе к нему была слишком сильна.
Решив рассмотреть мебель, я обошла все вокруг, заметив, что были сервированы два места, расположенные рядом. Слава Богу.
— Очень красивый стол. Где ты нашел такой большой?
Он выпрямил спину и высоко поднял голову, очевидно, он гордился своими владениями:
— Мне сделали его в Италии и отправили сюда. Я ходил по магазинам местных мастеров, когда был там на бизнес-встрече в прошлом году, и действительно полюбил работы одного мастера, поэтому решил, что он должен изготовить стол для меня. Я очень доволен им, — добавил он, проведя рукой по спинке одного из затейливых стульев. — Посмотри на мельчайшие детали, которые он вырезал на каждой ножке и по краям стола. Он настоящий художник.
— Это и правда выглядит захватывающе.
Когда я обошла остальную часть стола, восхищаясь им, то заметила, что даже столовая посуда смотрелась очень дорого.
Ощутив мою отчужденность, он быстро приблизился ко мне:
— Все в порядке, Сара?
— Да, все в порядке. Просто... я чувствую себя здесь не в своей тарелке, Алек. Все такое сногсшибательное, модное и изящное, и я... обычная.
— Ты какая угодно, но не обычная, моя дорогая.
Я не смогла ничего с собой поделать, слова вылетели сами, слишком долго я сдерживалась:
— Почему ты продолжаешь обращаться ко мне подобным образом? — мне нужно было знать, говорил ли он так с каждой женщиной — с такой искренностью и откровенной любовью.
— Что ты имеешь в виду? — могу сказать, что застала его врасплох своим внезапным вопросом.
— Ты продолжаешь называть меня «дорогая» и «детка».
— От этого ты чувствуешь себя неудобно? Разве ты не хочешь, чтобы я называл тебя таким образом? — он казался озадаченным, я была уверена в этом.
— Не то чтобы мне не нравилось слышать их. Просто… они подходят тогда, когда называют свою девушку или жену.
— Пока я не совсем готов сделать предложение, — он засмеялся. — Тебе было бы более комфортно с ласковыми обращениями, если бы ты была моей девушкой? Если это так, то мы могли бы перейти к этой фазе отношений.
Подождите-ка... что? Откуда, черт возьми, это взялось? Он серьезно? Я осмотрела комнату, выясняя, был ли еще кто-то здесь с нами, с кем он мог бы говорить. Это шутка?
— Ну? — он сократил небольшое пространство между нами, притянув меня к себе. Он уставился на меня, но все, что я смогла сделать — это отвести взгляд, не уверенная, что и думать. — Сара, посмотри на меня, — я услышала только потребность в его голосе.
Когда я, наконец, встретилась с этими мечтательными глазами, я чуть не запнулась:
— Что?
— Ты хочешь, чтобы эти отношения вышли на новый уровень? Если так, то я могу легко подчиниться и буду делать это с удовольствием, хочу добавить.
Ах, эта чертова улыбка.
Я еще не знала Алека достаточно, чтобы понять, хотел ли он на самом деле того, что предлагал. Исходя из моего небольшого опыта общения с мужчинами, он не был тем парнем, который обзаводится девушкой. Но что, черт возьми, я знаю? Это ведь все журнальный мусор, верно?
— Ты собираешься дать мне ответ в ближайшее время? Это не вопрос с подвохом, милая. Я клянусь.
Побеждай или уходи, верно?
— Ты хочешь стать моим парнем, Алек? То есть, не будет больше никаких других женщин, вообще?