Мы пошли в ближайшее кафе (или это была столовая). Большинство тех, кто ехал вместе с нами на поезде, тоже решили перекусить. Это меня ничуть не удивляло, а вот то, что Яниса там знали — да. Наверное, он был частым гостем в подобного рода, забегаловках, потому что много ездил по выставкам. Официантка в открытую строила ему глазки, но он будто бы не замечал. Это было противно наблюдать. Высокая в короткой юбке и на длинных каблуках она выглядела не женственно, а распутно. Да и всем своим поведением намекала на «красочное» прошлое. Хотя, может быть таким видом она выпрашивала больше чаевых? Возможно, но от Яниса вряд ли можно было ожидать чаевые. Он не похож на того человека, у которого были бы «лишние» деньги. Да и творческие люди обычно получают копейки.
— С трассы в официантки? — спросила я у Яниса, на что он взглянул по сторонам и выдохнул.
— Давай лучше помолчим.
— Ясно.
Он не хотел неприятностей. Спокойный дядечка. Я могла наговорить много гадостей в адрес той «красотки» и сбежать, чтобы он потом расхлебывал все сам, но бежать было некуда. Это Москва… не Питер, где я знаю каждого, пусть не лично, но знакомые лица все же лучше, чем угрюмые гримасы незнакомцев. Интересно, что было между Янисом и официанткой? И было ли? Скорее да, чем нет. А иначе как объяснить почему они так странно друг на друга смотрели, а после того, как она принесла нам заказ, еще и переглядывались. Может быть он её фотографировал?
Янис заказал нам холодный суп и чёрный чай. На вид суп выглядел, как будто кто-то просто харкнул в тарелку и смешал это с чем-то непонятным. А непонятным это было из-за того, что овощи мелко нарезали. Я бы лучше съела самый просто вокзальный беляш, пусть даже он был бы из кошатины, плевать, зато не суп.
Ещё в детстве, вернее, в то время, когда я находилась в детском доме — перестала любить супы. Повариха — тетя Лариса была отвратительной женщиной, которая ненавидела детей. Не знаю всех или только брошенных, но ненавидела всем сердцем. Однажды, когда я дежурила в столовой, видела, как она смачно харкнула в общую кастрюлю. Тогда я неделю ничего не ела, лишь иногда перебивалась кусочком хлеба. С тех пор просто ненавижу супы, да и все то, что готовила не я.
Взяв из корзинки-хлебницы кусочек хлеба, я тут же обмакнула его в сладкий чай. Этому приему я научилась у Яшки. После детского дома, живя отдельно от правил и криков, что больше двух кусков хлеба есть нельзя, он, первое время, съедал по целой буханке. Это было любимым его лакомством.
— Алëна? — Янис дотронулся до моей руки, я вздрогнула и взглянула на него.
— А что у вас с этой официанткой было?
— Не думаю, что тебе нужно это знать.
— Ты предложил мне работу, жилье, но я все также не знаю, кто ты такой. Задаю вопросы — ты не отвечаешь на них.
— Как вопрос о том, с кем я спал, поможет тебе узнать меня? — усмехнулся он, переводя взгляд на официантку.
— Не знаю, просто интересно. А ты с ней спал?
— Я ее фотографировал.
— Ну после «фотографирований» так не смотрят. — Не унималась я, сверля Яниса взглядом.
— Я ее фотографировал не совсем одетую, и наша фотосессия закончилась…
— Оно и понятно, что вы спали! — я его перебила и взглянула на официантку. — А как же отношения и прочая ерунда?
— Я на тот момент был женат. — Вздохнул Янис, и мне показалось, что ему неловко говорить об этом.
— А-а-а… Так ты тот еще ходок! А по тебе так не скажешь, вроде бы приличный.
— У меня был переломный момент в карьере, я пил и не следил за своим образом жизни.
— Поэтому и жена ушла?
— Нет, это я ушел. Не чувствовал взаимности. — Как-то грустно улыбнулся он.
— То есть тебе нужна взаимность в отношениях, иначе ты начнешь пить, и твоя карьера фотографа пойдет по одному месту?
— Так, мы засиделись. Хватит разговоров. Поехали.
Фотограф заплатил за наш перекус, и мы поехали куда-то на такси. Я смотрела на скучную серую Москву и понимала, что делаю что-то неправильно. Меня грызло нелепое чувство. Внутри присутствовал страх. Что если Янис подставит меня или вовсе убьет. По новостям часто показывают наивных дурочек, которые ведутся на уговоры мужчин, а потом становятся жертвами физического насилия. Вот и я будто бы собиралась сделать что-то такое, что потом нельзя будет исправить. Страх дрожью разливался по всему телу. Я чуть приоткрыла окно и вдохнула осенний воздух полной грудью.
Вскоре такси остановилось у многоэтажного здания. Пока я рассматривала его, Янис отдал деньги водителю и вышел из машины. Он отвлёк меня тем, что открыл дверь, и мне пришлось тоже выйти.
Шум. Первое, что меня, может быть, даже напугало. Люди быстрым шагом шли кто куда, некоторые что-то обсуждали друг с другом на ходу. Машины с грохотом пролетали мимо. Все эхом отзывалось у меня в голове. Казалось, что в Питере совсем по-другому все. Там тише, а может быть я и не замечала никогда подобного, потому что была занята другими делами. Или же, просто потому что сейчас я была напугана.
— Что это за место?
— Здесь моя студия. Сделаем парочку фотографий, а потом поедем отдыхать. — Сказал он, открывая передо мной дверь.
Мы зашли в светлый зал. Слева была лестница на второй этаж, с другой стороны стойка, за которой стояла высокая блондинка в белоснежной блузке и приветливо улыбалась Янису. Он махнул ей рукой, она кивнула в ответ и залилась краской. Фотограф — тот еще ходок.
— Оленька, дай мой ключ.
— Янис Урбанович, можно вас на минутку?
Они отошли в сторонку и начали о чем-то шептаться, а я обратила внимание на стену напротив. Множество фотографий каких-то людей, среди которых я узнала лишь Пушкина. Но вдруг мне на глаза попалось фото светловолосого мужчины с шикарными кудрями и синими глазами. Его взгляд меня заворожил. Внутри все затрепетало. Я поняла, что это был ОН — мой друг. Тот самый незнакомец!
— Это он! — крикнула я, подпрыгнув и хлопая в ладоши.
— Что такое? Что случилось? — Янис подбежал ко мне, не понимая, что случилось.
— Это он! Мой друг, который пригласил меня сюда! Я же говорила, что найду его!
— Алена, это Есенин. Поэт. Ты разве в школе не проходила его стихотворения? Да ты должна знать… ну что-то по типу:
Вот они, толстые ляжки
Этой похабной стены.
Здесь по ночам монашки
Снимают с Христа штаны.
— Так это он написал?! — воодушевилась я, потому как знала большую часть матерных стихов.
— Да. Ну идем.
— Но он похож на моего друга… а можно мне фотографию?
— Алена, идем.
Он взял меня под локоть и потащил на второй этаж.
Снова длинный коридор. Первая дверь. Вторая. Третья. За ней шум, женский смех и тихая музыка. Янис снял с шеи фотоаппарат и без стука вошёл в кабинет или комнату с криком «попались»… Девушки завизжали, прикрываясь тряпками. Им было весело. А мне нет. Вот только забавно, что они начали прикрываться. Я-то думала, что они привыкшие фотографироваться даже в купальниках. Или это не такие модели?
Это была мастерская. Большая комната в углу которой было место для фотосессий, с другой стороны стоял шкаф с разноцветными платьями и костюмами, дальше столик с зеркалом и множество косметики. Все было захламлено, но уютно. Девушки на каблуках и в кружевном белье расхаживали туда и обратно. Взрослая женщина в строгом костюме и очках, наблюдала за ними. Янис подошел к ней, и что-то сказал, после чего они начали тихо обсуждать, скорее всего меня, потому что поглядывали в мою сторону. Я пыталась делать вид, что не замечаю ее достаточно строгого взгляда поверх очков.
Пока я осматривалась, Янис с женщиной вышли. Оставлять меня один на один с этими девушками было плохой идеей. Очень плохой. Их было всего пять, но я завидовала каждой. Все ухоженные и женственные, а я больше смахивала на парня. И как только я согласилась пойти на это?! Мне далеко до них.
— …Янис. Чем только думал… притащил… — услышала я тихий голос одной из девушек, после чего все хихикнули.