К примеру, анархист Гершельман, находясь в тюрьме, облил себя из лампы керосином и сгорел, не издав при этом ни единого стона. Он боялся, что в противном случае ему могли помешать.
Если вы сможете сделать нечто подобное, сохраняя в тоже время стремление к небесам -то ваша сила воли настолько велика, что, в принципе, вам даже не нужна помощь религиозной традиции. При таком уровне сосредоточения и самоотречённости вы сможете достичь небесных сфер самостоятельно. Но не дай вам бог хоть на долю секунды пустить слабину и хотя бы скрипнуть зубами от неподдающейся описанию боли — в этом состоянии вы и застынете в пограничном пространстве. Не позволяйте себе ошибиться...
В дополнение хотелось бы сказать, что самоубийство, как средство защиты поруганной чести, кроме того, что является уделом немногих, иногда просто невозможно по различным обстоятельствам. Например, когда обвинительный приговор читают непосредственно перед смертной казнью. В этом случае, гораздо предпочтительнее, сохраняя достоинство и не пуская внутрь себя сказанное, спокойно принять смерть. Случаи, когда человек прощается с жизнью с посторонней помощью, несравненно более выгодны для его последующей судьбы, чем наложение на себя рук лично. Главное — сохранить надлежащее состояние духа. К примеру, как это сделал известный поэт серебряного века Николай Гумилёв:
«Да...Этот ваш Гумилёв...Нам, большевикам, это смешно. Но, знаете, шикарно умер. Я слышал об этом от членов расстрельной команды. Улыбался, докурил папироску... Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из особого отдела произвёл впечатление. Пустое молодечество, но всё же крепкий был тип. Мало кто так умирает...»
Из воспоминаний С. Боброва
Голодание как способ самоубийства
Продолжая тему самоубийства, следует заметить, что немедленное самоубийство не является единственным способом недопущения в себя разрушительного воздействия позора. Для седой древности был характерен и иной способ прощания с жизнью.
Чаще всего это было позволено воинам прямо на поле битвы в особых и исключительных случаях. К примеру, Махабхарата рассказывает, как некогда великий воин по имени Дрона-ачарья, услышав о смерти своего единственного сына, прекратил сражение, сложил оружие, принял положение «прая» и приготовился к смерти от голода и жажды. С точки зрения религиозной традиции, он имел на это полное основание: взрослый женатый сын не должен «опережать» своего отца в обретении смерти. Это нарушает течение цепи предков и потомков. Важным был лишь способ лишения себя жизни. Воину (ещё раз подчеркнём — в особых и исключительных случаях) разрешалось лишить себя жизни через смерть от голода и жажды. Считалось, что в данном случае линию жизни прерывает не он сам. А раз так — его «тело вечности» даже не нуждается в доработке родственниками. Принудительным голоданием воин как бы очищает себя, и если в момент смерти ему удаётся удержать свой дух в возвышенном состоянии, к нему нисходят валькирии с апсарасами, унося его в Вальхаллу — местопребывание эйнхериев (воинов-героев)[18] .
К сожалению, у нас отсутствует достаточное количество информации на тему, каковы качественные сдвиги «тела вечности» в результате длительного воздержания от пищи и воды. Возможно, в данном случае организм, не тратящий энергию на переваривание пищи (а обычно на это уходит 95% имеющейся энергии), переводит её на совершенствование «тела вечности». А проведение особых практик «правильного умирания» обеспечивает умершему возможность «самонацеливать» душу в потустороннем мире и таким образом компенсировать отсутствие похоронно-поминальной помощи родственников.
Ещё раз повторимся, что у нас отсутствует подобная информация. Однако размышлять на эту тему нас побуждает не только древнеиндийская практика воинских отречений (и последующей голодной смерти прямо на поле боя), но и иные случаи.
Так, из курса школьной истории мы знаем о практиках умирания, имевших место в традиции южно-африканских и австралийских племён, живущих охотой и собирательством. Эти племена известны постоянной сменой места жизнедеятельности, вызванной непрерывным поиском пищи. В определенный момент своих постоянных миграций полные сил аборигены оставляли своих престарелых соплеменников фактически на голодную смерть. Подобная традиция давала прекрасную возможность завоевателям данных территорий негодующе восклицать: « Вы только взгляните на этих дикарей! Бросают на голодную смерть собственных матерей и отцов! Наша святая обязанность — уничтожить это злобное варварство!»
18
Подробнее на эту тему в книге Медведьева М.М. «Смерть и воинская традиция» (готовится к изданию).