Бозгурд был в той же безмолвной, тлеющей ярости. Все произошло не так, как он планировал, поняла Корделия. У Анатолия вид подавленный, виноватый, а толстячок Лобин боязливо втянул голову в плечи.
— Извини, дорогая, — наконец произнес Бозгурд. — Эти идиоты все испортили. Я приказал им подготовить киборга к разговору, но кретины умудрились все сделать наоборот.
— Не извиняйся, Найджел. Ты доказал, что разумные киборги существуют. Только вот… они что же, все такие… неуправляемые?
— Конечно, нет! Этот спятил, когда узнал, что родители от него отказались. Да и как я уже сказал, первый опытный экземпляр. Со множеством недоработок. В настоящее время технология уже обкатана. Мы уже выращиваем несколько киборгов по индивидуальным заказам. Можем и тебе… вырастить.
— А что будет с этим?
— С этим? — Бозгурд, казалось, был удивлен интересом к такому малоценному объекту. — Да он уже ни на что негоден. Через неделю другую утилизируем.
Корделия ничего не ответила. Они уже вышли из потайного лифта и возвращались через оранжерею в гостиную. Там было по-прежнему шумно. Корделия поспешно взяла с ближайшего подноса бокал с шампанским и сделала глоток. Гремела музыка. Люди пьяно, заливисто хохотали. Она видела их раскрасневшиеся, одичалые лица. Им не было дела до того, что происходит внизу, всего на два этажа ниже. Они весело проводили время. Чьи-то перемазанные помадой губы шевелились. Но Корделия слов не разобрала. Она слышала другие слова: «Люди всегда предают…»
— Найджел, я должна подумать, — сказала она.
— Думай, — великодушно разрешил Бозгурд. — Дня три тебя хватит?
— Неделя.
— Ну что ж… — Он развел руками, как бы говоря «ох уж эти женщины!»
— А теперь выпусти меня отсюда. Я устала.
========== Глава 11. Генетическая аномалия ==========
Если бы Корделия помнила, что такое ярость, она бы непременно этим воспользовалась. Но она не помнила. Она с легкостью могла перечислить внешние проявления вышеуказанной эмоции: выпученные глаза, ходящие под кожей желваки, побелевшие костяшки пальцев. Она могла бы с некоторой, очень небольшой, долей артистизма даже воспроизвести эти проявления. Но для полноценного воплощения ей требовался гормонально-физиологический подтекст. Эндокринная система должна была поддержать внешние признаки изнутри, обеспечив поступление адреналина и норадреналина из надпочечников в кровь. Тогда вытаращенные глаза, заломленные руки и хруст пальцев произвели бы требуемое впечатление. Но для того, чтобы надпочечники выполнили свою функцию, необходим сигнал из вышестоящей инстанции — головного мозга. А мозг, в свою очередь, должен был зарядиться настроением от поступившей извне информации — негативной или пугающей. Информация поступила. Прошла по зрительным и слуховым нервам. Была распознана и осознана. Но… мозг не счел информацию достойной выброса адреналина. Эмоциональное реле не сработало. Щелчок, еще щелчок. Осечка. Возможно, мозг и выжимал педаль газа до упора, но она проваливалась в пустоту, как проваливалась все предшествующие пятнадцать лет. Корделия очень хотела закричать, выругаться, вскочить, метнуться из одного угла пультогостиной в другой, заломить руки, завести глаза, взвизгнуть, топнуть ногой, разрыдаться и даже хлопнуться в обморок. Но продолжала сидеть неподвижно, развернув пилотское кресло к выстроившейся полукругом команде, и переводила свой устрашающе спокойный взгляд с одного участника заговора на другого. Чуть в стороне, прислонившись к колонне, стоял начальник службы безопасности.
— Итак, — очень ровно, с невозмутимостью инквизитора, произнесла Корделия, — повторяю вопрос. Кто тот непревзойденный гений, который решился так остроумно от меня избавиться?
Команда начала переглядываться и перешептываться. Ордынцев поднял руку, как уличенный в шалости ученик, признанный хулиганский авторитет, готовый мужественно признать вину.
— Идея принадлежит мне. Я не мог позволить тебе отправиться в это логово без связи.
Корделия метнула в него взгляд, превышающий допустимую для человека дозу гамма-излучения.
— И во имя этой великой цели, спасения моей драгоценной персоны, ты навесил на меня «жучок»!
— Это не «жучок», — пискнула Лена Кирсанова, — эта органическая центаврианская флэшка. Сканером не считывается. Мы проверяли.
Смолкла и получила свою дозу микро рентген. Корделия, склонив голову набок, с минуту просвечивала навигатора.
— По-вашему, в отделе безопасности «DEX-company» не подозревают о существовании таких флэшек? Там идиоты наивные работают, полагающие, что шпионы галаполиции до сих пор крепят микрофоны скотчем к заднице?
Лена всхлипнула.
— Об этих флэшках правда мало кто знает. Они для ученых, а не для шпионов. Центавриане используют эти флэшки для сбора генетического материала на удаленных планетах.
— Я знаю, для чего используются центаврианские флэшки, — отрезала Корделия. — Они разбрасывают этих назойливых блох, а потом штампуют из инопланетного ДНК своих химер. Тогда тем более, какого… космоса вы нацепили эту флэшку на меня? Чтобы она укусила Бозгурда? — Снова перевела взгляд на Ордынцева. — Ты взялся заполучить его ДНК, чтобы сравнить с ДНК Волка? Сверхгениально. Использовать меня как носитель. Вы, собственно, на кого работаете, майор? На меня или на Федеральную службу? Если вы все еще майор ФСБ, то вам и зарплату следует получать в ведомстве. А если вы работаете на холдинг, то задание по извлечению ДНК преступника вам полагается согласовывать со мной, вашим непосредственным работодателем.
— Я не ставил себе целью добыть ДНК Бозгурда, — буркнул Ордынцев. — Цель операции состояла в обеспечении безопасности охраняемого объекта, то есть вас.
— Это каким же образом? Посредством укуса? Предполагалось сохранить мое бесценное ДНК для потомков? Или вызвать у меня анафилактический шок и таким оригинальным способом, в мешке для трупов, извлечь из вражеского логова?
Лена Кирсанова снова всхлипнула.
— Эта флэшка не кусается, — прошептала она. — Она информацию собирает. Аккумулирует и кодирует все поступающие извне аудио-и видео сигналы. Эти флэшки используются центаврианами для сбора климатических данных. А так же для атмосферного и почвенного анализа. Их сбрасывают в самые труднодоступные уголки планеты. Флэшка некоторое время остается неподвижной, накапливая сведения, а затем самостоятельно возвращается на базу. Даже если эта база на полюсе или в жерле вулкана. Эти флэшки очень редкие и о них мало кто знает.
— А ты где взяла?
— Я ее на фрисский резонатор выменяла. На Ярмарке…
Тут даже неисправное реле заискрило. Корделия задохнулась.
— Вы… вы летали на Ярмарку? Без моего ведома?
Экипаж еще ниже свесил повинные головы.
— Майор, ты знал?
— Знал, — невозмутимо ответил Ордынцев. — Данный рейс выполнялся с моего согласия. Цель — приобретение некоторых не вполне законных, но крайне необходимых для обеспечения безопасности технических средств.
Корделия схватилась за голову. Этот жест получился естественным и уместным, ибо не требовал гормональной подоплеки, а выполнялся на мышечных рефлексах.
— О вселенная, кто все эти люди? Кто они? — полным трагизма голосом воскликнула она. — Как я могла так обмануться?
Фраза вышла менее удачной. Послышались приглушенные смешки. Корделия тут же свернула драму в сухое либретто.
— Боюсь спросить… а где флэшка?
— На тебе, — ответил Ордынцев.
Корделия боязливо оглядела голые руки, потрогала шею, запустила пальцы в короткие идеально уложенные волосы.
— Где?
Тут вперед выступил техник.
— Я вмонтировал ее в одно из звеньев колье, — сказал он со вздохом.
Корделия устремила на него взгляд погибающего Цезаря.
— И ты, Брут!
— Ну да. Мне объяснили. Я помог. Делов-то…
Едва касаясь пальцами, Корделия брезгливо отстегнула украшение, подержала на ладони, изучая, затем, размахнувшись, швырнула Ордынцеву.
— А я, по наивности своей, шутила, что в 16-м веке вместо «жучков» известностью пользовались блохи.
Майор украшение поймал.
— И все-таки я не вижу смысла, — вновь заговорила Корделия. — Как бы эта центаврианская блоха помогла мне выбраться оттуда? Она собирает информацию. И что дальше? Как бы она помешала Бозгурду меня придушить?