— Да говори проще! — вмешался Никита. — Делали из людей зомби. Или киборгов.
— Извечная мечта тиранов, — тихо сказала Корделия. — Тихие, законопослушные граждане.
— А если эти граждане еще и оружием владеют и направляют его на тех, кто неугоден… — продолжил ее мысль капитан МакМанус.
— Киборгов им, что ли, мало? — опять вмешался Никита. — И оружием владеют, и стреляют куда прикажут.
— Возможности киборгов ограничиваются установленным на них программным обеспечением, — сказала Корделия. — Если в программе не прописана перезарядка бластера, то киборг и не подумает это сделать. Конечно, если это правильный киборг, а не разумный… Перематывай дальше, только звук не включай. Второй раз я этого не вынесу.
Лена снова потянула палец по гладкой полоске. Прозрачная клетка. Скорчившаяся в полумраке фигура. Вспыхнувший свет. Оказывается, когда Корделия приблизилась вплотную к пластиковой преграде и положила поверх раскрытые ладони, киборг тоже сделал шаг, и флэшка запечатлела его крупным планом, будто неведомый оператор исполнил указание режиссера. Лена активировала паузу.
— Это… это же человек! У него глаза живые. И мимика. Киборги так не умеют. Даже с программой имитацией личности, — воскликнул врач.
— Это киборг, Ренди, — тихо сказала Корделия. — Бозгурд мне это доказал.
— У него глаза фиолетовые, — вдруг сказала Лена.
— Да, фиолетовые, это у него от матери, Эмилии Валентайн… генетическая аномалия. Хватит! — Корделия щелчком деактивировала комм и протянула руку за дешифратором. — Я положу его в сейф.
Навигатор безропотно протянула ей пентакль с заключенной в нем флэшкой. В пультогостиной повисла тягостная тишина.
— Мы что же… так это и оставим? — не поднимая головы, озвучил общую мысль пилот.
Корделия, уже шедшая к выходу, резко обернулась.
— А что ты предлагаешь? Взять приступом лабораторию Волкова? Мы ничем не можем ему помочь. Киборг — собственность «DEX-company». Их опытный экземпляр. Я даже выкупить его не могу, потому что официально его не существует. И не надо на меня так смотреть! На роль Робин Гуда я не подписывалась. На свете полно несчастных и обездоленных! Да я бы миллион отдала, если бы они согласились его продать!
Она шла к двери, чувствуя упершиеся ей в спину взгляды. На пороге обернулась, как всегда устрашающе невозмутимая.
— Ордынцев, отвези меня в отель.
В каюте поместила дешифратор в свой личный потайной сейф, набрала код. Покачала головой, отвечая на незаданный вопрос.
— Вот сдохла бы тогда на «Посейдоне» и не пришлось бы отвечать на дурацкие вопросы… Вот как теперь жить?
Заперла каюту отпечатком пальца, вышла на трап. Майор уже стоял у флайера. Никто из команды не появился. Обструкция.
В отеле долго сидела на кровати, не раздеваясь. Сбросила туфли, легла. Смотрела в потолок, к чему-то прислушивалась. Затем вскочила, прошлась по номеру до окна. Полюбовалась на серебристые в лунном свете холмы. Взяла полотенце и направилась в душ. Но с полпути вернулась и схватила брошенный на столе комм. Набрала как обычно по памяти десятизначный номер. Ордынцев ответил сразу.
— Слушай, Сергей, я тут подумала…
— Бар «Веселая бретелька», — последовал ответ.
— Что? — изумилась Корделия. — Какой бар?
— В котором Лобин пьет водку.
========== Глава 12. Фея-крестная ==========
Зигмунд Лобин заказывал третий коктейль. Когда бармен толкнул к нему увесистый, запотевший стакан с золотистым содержимым, из которого, укоренившись в кубиках льда, прорастала лимонная спираль, Лобин спросил, что за странный металлический привкус у этого напитка.
— Он называется «Ржавый гвоздь»*, — ответил бармен.
Лобин поперхнулся и закашлялся. Перемешанное с приторным ликером виски Гленфарклас обдирало горло. Бармен взглянул на него с насмешливым сочувствием. Толстяк требовал что-нибудь покрепче. Этот тип страдальца был бармену хорошо знаком. Они хлипкие и дряблые, всегда заказывают самые крепкие напитки, ром Бакарди, а то и абсент Жак Сено, пытаясь соперничать с отставными космодесантниками и вышедшими на пенсию пиратами, быстро пьянеют и после третьего коктейля сначала рыдают, жалко и по-детски морща толстые лица, а потом спят, прилипнув пухлой щекой к барной стойке. Этот, заказавший в третий раз «Ржавый Гвоздь», еще не рыдал, но уже опасно раскраснелся и потно блестел нарождающейся лысиной.
— К… как, говоришь, называется? — Натужно закашлялся, втянул воздух.
— Ржавый гвоздь. — Бармен уже наблюдал за ним с опаской. Как бы удар не хватил. Толстяк, как рыба, разевал рот и хрипел.
— А п…почему так?
— Да говорят этот… пират его так назвал. Тот, кого в пещере завалило, Ржавый Волк. Обычай у него такой был, приговоренному ржавый гвоздь присылать. Вроде «черной метки» или повестки в суд.
— Да, да, слышал…
Толстяк, к счастью, отдышался. Взял стакан обеими руками и уставился в него. Будто из него и в самом деле торчал гвоздь вместо лимонной кожуры.
— Я, пожалуй, за столик сяду, — отпыхтелся Лобин и пошел в самый угол.
По пути его несколько раз заносило, он едва не сбил с ног официантку, пихнул локтем пышную даму, угрюмо извинился и плюхнулся на диванчик в углу. Бармен равнодушно смел с липкой стойки засаленную монету. На Новой Вероне использовали эквивалент давно устаревших наличных денег, как бумажных, так и в форме увесистых монет. Многим, проживающим в «заповеднике», почему-то нравилась эта ретро процедура. У барной стойки находился и привычный терминал для онлайн перевода денег. Но расплачиваться мятой бумажкой или затертой монетой стало своеобразным признаком светскости.
Лобин выбрал угол потемнее, подальше от музыкального аппарата, изрыгающего ритмы танго, и от подиума с шестом, у которого крутилась не первой свежести танцовщица в урезанном облачении. Лицо стриптизерши закрывала блестящая маска в виде бабочки. Нижняя часть лица была густо накрашена. Большинство посетительниц тоже прятали свои лица под масками. В этом баре, носившем легкомысленное имя «Веселая бретелька», собирались светские дамы в поисках приключений. Некоторые ради обретения прежде недоступного опыта, а некоторые, напротив, гонимые ностальгией. Вон та, которая у шеста, явно предается воспоминаниям. Когда-то танцевала в дешевом припортовом кафе, смущая космических дальнобойщиков девичьей грудью и попкой, далекой от термина «глютеопластика». Потом на эту попку поймала себе богатого старичка, успешно его «утанцевала», и вот теперь ностальгирует. Лобин покосился на нее с отвращением. Три сеанса липосакции, силиконовые имплантаты и пересадка кожи. Фу…
— Скучаешь, Зигмунд?
Лобин вздрогнул. Он приходил в этот бар потому, что здесь его никто не знал. Этим дамам, да и престарелым ловеласам, до него здесь не было дела. Для дам зрелых и скучающих слишком непривлекателен. А для предприимчивых старлеток — слишком дешево одет. И вот кто-то — женщина! — произносит его имя. Она стояла у самого столика. Платье, вызывающе узкое, глубокого насыщенного цвета бордо. Плечи обнажены. Очень светлая кожа. И подчеркивая эту алебастровую белизну, по плечам струятся черные как смоль волосы. Этих волос так много, что под ними скрыта большая часть такого же бледного, узкого лица. В просвете между волнистыми прядями сияет глаз. Один. Яркий, неестественно зеленый. «Линзы», сразу определил Лобин, «а волосы, конечно, парик, но фигура шикарная, и плечи… мммм…» Руки женщины до локтей обтягивают того же насыщенного винного цвета перчатки.
— Можно к тебе? — певуче низко произнесла незнакомка. Рот у нее был густо, даже чрезмерно накрашен.
Лобин еще кивнуть не успел, а она уже села. Очень близко. И уставилась на него своим зеленым ведьминским глазом. Лобин икнул.
— М… мы знакомы? — с трудом выговорил он.
Коктейль вполне заслуженно получил свое название. В голову забили уже по меньшей мере с полдюжины ржавых гвоздей.
— Нет, не знакомы. Но что нам мешает познакомиться? — все так же певуче произнесла дама.
Лобин, отчаянно борясь с разыгравшимся в крови алкоголем, пытался сообразить, что этой роскошной хищнице от него может быть надо. В то, что он привлек ее как мужчина, он бы не поверил и после дюжины коктейлей. Для таких женщин он попросту не существовал. Даже если они и жаждали самых экстремальных приключений, сюда женщины приходили за мускулами и молодостью, особенно такие, как эта. А кто он? Жалкий неудачник. Немолодой, расплывшийся, рыхлый. Он был ей не нужен. И как спонсор он ей не нужен. Платье, которое на ней, стоит не меньше шестьсот единиц. Уж в этом он разбирался. Спасибо бывшей супруге. Научила. А если эту незнакомку не интересуют его деньги, тогда ее интересует…