— А если обманет? — спросил Никита.
— Тогда сам себя накажет, — ответила Корделия, переводя комбез в режим «хамелеон». — Сказал, что прибудет на флайере компании к полуночи. Сейчас уже без четверти.
— Главное, чтобы не привез нам труп, — добавил Ордынцев.
Четверть часа прошли в молчании. Все трое напряженно прислушивались к шорохам в траве и далеким механическим голосам. Ждали гудения флайера.
— Кажется, летят, — тихо сказал пилот, привычно отделяя звук двигателя от нейтральной природной какофонии.
Пять минут спустя услышали Корделия и Ордынцев. Небольшой черно-белый флайер с логотипом «DEX-company» падал бесцветным болидом к центру проплешины.
— Пошли, — нетерпеливо приказала Корделия и попыталась выбраться наружу.
— Не торопись, — удержал ее майор. — Вдруг это не он? Или их слишком много. Если он держит слово, то не пойдем, а подгоним флайер.
Катафалк «DEX-company» аккуратно приземлился, но не вплотную к почтенному учреждению, а на полпути между ним и бессильно топчущимися у невидимой стены зарослями. С пассажирского места спрыгнула невысокая плотная фигурка. Ордынцев активировал прибор ночного видения, дающий шестикратное увеличение.
— Лобин, — констатировал он. — И с ним двое. Нет, трое…
Корделия активировала свой. Прибор окрашивал ближайший сегмент пространства в тускло зеленоватые цвета, но очертаний существ, населяющих этот сегмент, почти не искажал. Она отчетливо видела всех. Вот Лобин, в рабочем комбезе и в каком-то длинном фартуке поверх этого комбеза, будто принял меры для сохранения первозданной белизны выданной ему униформы. Вот еще двое. Тоже в рабочих комбезах с голографической эмблемой «DEX-company». Киборги. Равнодушные, будто пластиковые, лица. А вот третий… Комбеза на нем не было. Зачем смертнику комбез? Его одели в стандартную больничную рубашку с завязками на спине. Корделия вздрогнула. Она очень хорошо помнила эту отвратительный фасон этой рубашки. Сама носила, когда перевезли в госпиталь на Селене. На больничном слэнге именуется «распашонка». Кусок синей или зеленой ткани с прорезями для рук. В эти «распашонки» обряжают всех поступающих по «скорой» пациентов, сводя прежде лелеемую индивидуальность до полуголого стандарта. Уже не человек, не мужчина, не женщина. Больной. Тело. Без прошлого или будущего. Без имени. И даже, порой, без памяти. Те, кто одел этого третьего в госпитальную «распашонку», очень хорошо знали подтекстовое значение. Уже никто. Даже не киборг. Лабораторные отходы.
Из флайера он вышел сам. Вслед за двумя киборгами. Неуверенно сделал шаг. Покачнулся, оперся о блестящий бок летающего «воронка». Снова босой. Под ногами уже не металлизированное покрытие, а мелкие острые камешки. Он сделал еще один шаг. Прямиком к гудящему сооружению. Один киборг чуть приотстал, а второй, напротив, двинулся вперед. Корделия вдруг поняла что происходящее ей напоминает. Казнь! Она видела такое в старой архивной хронике. Именно так, к виселице, к костру, к стенке, в газовую камеру, вели осужденных. На старинных гравюрах приговоренные были одеты в схожую с этой больничной «распашонкой» одежду. Ее называли «саван». Уже не дожидаясь разрешения от осторожного майора, Корделия выбралась из флайера. Лобин заметил ее сразу.
— Стоять, — приказал он киборгам, когда те повернули головы к движущейся тени. В его голосе слышалось облегчение. Он вытер вспотевший лоб.
Корделия приближалась почти бегом. За ней в двух шагах следовал Ордынцев, держа наготове полицейский жетон. Никита сразу поднял флайер на минимальную высоту и виртуозно приземлил его вплотную к катеру «DEX-company». Осужденный, за которым они прибыли, застыл так же послушно, как и его конвоиры. Только в отличии от них его слегка шатало. Левой ладонью он, похоже, зажимал рану, потому что под пальцами на ткани расплылось темное пятно. На приближающихся людей он не смотрел. Тот же отрешенный, опрокинутый взгляд, устремленный куда-то поверх их голов. Он ничего не видел или, напротив, видел нечто запредельное, недоступное людям, что-то за горизонтом, за фосфоресцирующим кругом, что-то очень близкое и для него желанное, сулящее избавление. Лицо еще более осунувшееся, в кровоподтеках, почти неузнаваемое. Корделия даже на мгновение испугалась, что Лобин привез им другого киборга, а вовсе не того, которого она видела в прозрачном боксе. Она едва не закричала на бывшего хирурга. Но замешательство длилось недолго. Это был он, клон Мартина Каленберга.
Накануне она довольно долго изучала в архивах голографии семьи Каленберг. Пересмотрела десятки изображений еще живого Мартина. Мартина — ученика старших классов, Мартина — студента, Мартина — игрока в поло, Мартина — смеющегося, Мартина — удивленного, Мартина — задумчивого. А еще с родителями, с друзьями, с одноклассниками, с девушкой… И последняя голография: Мартин, серьезный, повзрослевший, на фоне космического транспортника перед стартом на Хронос…
Гибели первой экспедиции было посвящено множество статей. Предприняли даже небольшое расследование, с целью выявить и наказать виновных. Результатов расследования Корделия не нашла, но обнаружила множество голографий, которыми журналисты, блоггеры, друзья, сочувствующие буквально утыкали свои тексты. Изображения Мартина до сих пор хранились и в архиве университета. Юный Каленберг пользовался популярностью, его любили, он был красив…
Она понимала, что сейчас перед ней вовсе не Мартин, перед ней копия, овеществленная тень. Перед ней даже не человек. Перед ней плод лабораторного экспромта, гнусная ученая шалость. Заигравшийся в бога человеческий разум, всплеск тщеславия, и вот он, продукт этого почти преступного вдохновения, окровавленный, полуживой. Киборг по-прежнему не реагировал ни на чье присутствие, подобно своим неразумным собратьям. Казалось, все жалкие крохи энергии он тратил на имплантаты, фиксирующие колени и стопы, и на сохранение вестибулярной функции, чтобы не упасть. Возможно, он не хотел, чтобы его волокли к жерлу утилизатора, как мешок. Возможно, он помнил, что по большей части он все-таки человек, а уже потом вещь. Он хотел умереть с достоинством. Вот потому и держался на ногах, сосредоточившись на единственно доступном ему действии.
— Мартин, — осторожно позвала Корделия, — ты слышишь меня?
Она боялась угадать и разглядеть то, что он прятал за судорожно притиснутой ладонью. Ладонь прикрывала нижнюю часть грудной клетки, ребра над печенью. Что там за рана? Колотая? Огнестрельная? Такое же темное пятно расплывалось и с левой стороны, но чуть выше, почти в области сердца. Эту рану он не зажимал. Возможно, потому что имплантаты другой руки уже отключились. Правая рука висела плетью вдоль тела.
— Ты приготовил документы? — Корделия обернулась к Лобину.
Он торопливо выудил из-под фартука полупрозрачный пластиковый прямоугольник.
— Это подлинный договор на продажу киборга модели DEX-6. Его списали из армии и выставили на продажу. Но продать не успели. На складе боеприпасов произошла диверсия, взрыв. Все хранившиеся там киборги уничтожены. Тут указан идентификационный номер. Но… ему… Мартину он не соответствует.
— Я понимаю, — хмуро ответила Корделия. — Сколько?
— Пять… тысяч. Это официальному продавцу. Военная база номер NC 2587/16.
Корделия щелкнула по комму и перевела деньги по указанным реквизитам.
— DEX… то есть, Мартин, — почти испуганно добавил Лобин, покосившись на стоявшую рядом женщину, — смена хозяина. — И тут же угодливо пояснил. — Я снял все пароли доступа и записал хозяином себя, временно… чтобы он меня слушался.
Корделия перекинула свои данные в открывшееся вирт-окно. Процессор, несмотря на критически низкий уровень энергии, все еще функционировал. Жалкие лохмотья человеческой личности цеплялись за неорганическую ипостась, которая выполняла свой долг с машинным упорством. В лице киборга что-то изменилось. Ресницы дрогнули. И взгляд внезапно сфокусировался. Он увидел новую владелицу. Не человек увидел, киборг.
— Смена владельца завершена, — произнес бесцветный механический голос. — Корделия Трастамара, 41 год, уроженка Геральдики. Информация сохранена.