— Это просто потому, что циферка один только в единственном экземпляре, других номеров Валевский не признаёт, — насмешливо фыркнула в ответ Стасу Лариса. — Ты, должно быть, уже забыл, как он не любит быть вторым. Как его бесило, когда он на гонках Ивану проигрывал. А уж когда он узнал, что Милку Золотареву целочкой Литвину уступил, так свой спорткар от злости битой разбил.
— Не напоминай мне об этом, — поморщился боязливо Стас. — Я думал, он тогда умом тронулся. Втроём не могли его остановить. Как ненормальный бил, пока в металлолом не превратил свою тачку, всё не мог успокоиться. Я таким его никогда ни до, ни после не видел.
— Это нервный срыв называется, — со знанием дела, пояснила ему Лариса. — Думаю, она всё же тогда ему нравилась, пока была девственницей. Теперь-то после Ивана ему на неё всё равно. А тогда больно зацепило, что не он стал первым.
От обилия новой информации у меня от страха сжималось сердце в груди. А если он до сих пор любит эту неизвестную Милану, девушку с красивыми глазками и ножками? Эта мысль была такой болезненной, что я, стараясь заглушить неприятные чувства, не заметила, как допила коктейль в бокале. А ещё спрашивала Радима, почему мужчины пьют.
— А эта девушка ещё учится в нашем университете? — осторожно, чтобы не выдать своей заинтересованности, спросила я Ларису, а Стас в это время наполнил мой отставленный пустой бокал ещё раз.
— Да, — небрежным тоном ответила соседка. — Она раньше в нашей общаге жила, а потом съехала на квартиру, что родители ей сняли, после того как узнали, что их невинная девочка побывала у садиста Ивана в постели. Он же, придурок ненормальный, раньше проходу ей не давал, как маньяк преследовал всюду, пока своей цели не добился. А теперь даже не смотрит в её сторону. Я её сейчас не особо часто вижу, но девчонки говорят, что и она лицо от него воротит. Ненавидят друг друга, а такая любовь была вначале, что позавидовать можно. — Лариса, улыбаясь довольной улыбкой, провернула большим пальцем на своём указательном бриллиантовое колечко.
Стас заметил это её движение.
— От их любви у тебя дорогой трофей остался, — цинично усмехнулся парень. — Не каждой Иван свои бриллианты отдаёт просто так. Колечко ведь не тебе предназначалось, а получила его ты. Ты страшная женщина, Лариса.
На губах девушки заиграла гордая, самодовольная улыбка. Слова Стаса она восприняла как комплимент.
— Не нужно было ему Радиму обо мне и моём папике рассказывать. Рушить мои планы. Я такого не прощаю…
Лариса ещё что-то говорила, но я уже не слышала, у меня как-то резко зашумело в голове. Я понимала, что они ещё о чём-то говорят со Стасом, но смысл их слов и происходящего вокруг ускользал от меня. В глазах странно поплыло, начало двоится. Я попыталась встряхнуть головой, чтобы прийти в себя, но почему-то потеряла равновесие и упала со стула на пол. От собственной неуклюжести мне стало дико смешно. Я попыталась встать, но ноги не слушались меня. Мне было невообразимо весело. Всё вокруг начало смешить меня. Ко мне подошёл Стас и помог подняться. Лариса взяла меня под другую руку, и они отвели к дивану. Сев около меня она спросила, как я себя чувствую. Смеясь, я ответила, что кажется я пьяная.
— Стас, отведи её наверх, — деловито предложила Лариса хозяину квартиры. — Пусть отлежится.
С другой стороны, от меня на диван сел какой-то парень. Вроде бы тот, который раньше подходил. Прежде он смотрел нагло, а теперь его взгляд показался мне добрым и участливым.
— Давай я помогу, — предложил он свою помощь.
Я посмотрела на него и увидела, что вокруг его головы порхает, маша своими трепетными, голубыми крылышками прекрасная бабочка. В изумлении я попыталась поймать её, чем вызвала смех парня.
— Полегче, милашка, — веселясь, сказал незнакомец. — Давай поднимемся в спальню. Стас, какую комнату можно занять? — спросил он хозяина.
— Какая свободна, — небрежно ответил парень, садясь на моё освободившееся место.
Лариса же пересела в кресло напротив дивана. Достала сигарету и закурила.
Всё, что происходило, дальше я помню отрывками. Вот я спотыкаюсь на лестнице и падаю на кого-то, кто вроде бы помогает мне. Света проходит мимо меня, поднимаясь вверх по ступенькам.
— Я в туалет, — сообщает она мне по пути, — А ты куда, Катя?
— В спальню. Отлежаться. — Я заливаюсь смехом и парень, что поддерживает меня, тоже хохочет.
Мне весело и хорошо в этот момент. Потом я уже в коридоре на втором этаже и удивляюсь, почему здесь так много людей. Кто-то стоял, кто-то сидел на корточках, но все словно чего-то ждали. Разговаривали между собой, смеялись, поглядывали на часы, и им тоже было весело. Один человек спросил у парня, что помогал мне дойти отлежаться.
— А где Стас? — прозвучал его хриплый голос. — Он обычно всегда после Радима вторым шёл.
— Говорит, что на кухне ничего не было, а ему так не интересно, — ответил мой сопровождающий.
— Ну тогда я после тебя, — раздался тот же голос с хрипотцой.
Потом я помню, что меня завели в комнату с правой стороны от лестницы. В спальне было темно, и только высветившийся на мгновенье из-за потока света, хлынувшего с коридора в открытую дверь, угол кровати блеснул белизной простыни. И снова наступила темнота, когда за моей спиной закрыли выход.
— Где этот чёртов выключатель? — нервничал в темноте кто-то.
Я шагнула вперёд и опять споткнулась. Может о бутылку, а может быть о что-то другое.
— Вообще-то здесь занято, — неожиданно раздался ленивый мужской голос откуда-то снизу.
Я нашла себя сидящей на полу. Прямо около чьих-то вытянутых ног. У стены, опираясь на неё спиной, рядом со мной находился парень и возмущался тем, что ему помешали бухать.
— Найти себе другое место, — ответил голос сверху, и я почувствовала, как чужие руки подымают меня и ставят на ноги. Подталкивают в сторону кровати.
— Мне здесь нравится, — ответил парень на полу, пьяно растягивая слова.
Мой сопровождающий добрый человек довёл меня до постели, и я с радостью забралась на неё прямо в одежде, мечтая как можно быстрее лечь спать. Но голоса в темноте не давали заснуть.
— Слушай ты, — повышая тон, начал возмущаться кто-то. — Я сюда потрахаться пришёл, выйти по-хорошему, прошу!
— А я чем мешаю? — иронично ухмыляясь, ответил ему кто-то. — Кровать не занимаю. Сижу в сторонке, никого не трогаю. Приступай. Поучусь, как это правильно с девушкой надо делать.
— Я когда смотрят на меня, не могу, — рявкнул, злой человек. — Убирайся!
— Это твои проблемы, — веселясь, ответил первый неизвестный парень. — Кстати… — немного изумленно прозвучал снова его голос, точно он вдруг рассмотрел кто я. — А ты в курсе, чья это девочка? Умереть не боишься?
— Валевский уже уехал. Ему на неё плевать, раз тут оставил, — ответил второй голос.
— Я пока в этом сомневаюсь.
Потом спустя небольшой провал в памяти, я помню ещё один фрагмент, как темноту комнаты рассеял свет ночника, зажегшегося над шкафом в дальнем углу комнаты.
— Ты долго ещё будешь копошиться? — злым тихим голосом, с трудом выдавливая слова от сдерживаемой ярости, говорит всё тот же парень.
— Я до трусов вымок под этим чёртовым ливнем. Я могу хотя бы в сухое бельё переодеться? — отвечает ему уже слегка заплетающимся языком другой человек. — Где эти проклятые брюки?! Почему у Стаса только одни джинсы?
В полумраке я слышу звуки открывающихся ящиков комода, хлопающих дверей шкафа.
— Как их можно постоянно носить? — бубнил недовольно парень. — Они же везде жмут.
— Ты издеваешься?! — злится второй человек всё больше и больше. — Одевай то, что есть, и проваливай!
— Нет, ну я в трусах не могу выйти. Там всё-таки девушки есть. А я стесняюсь.
— А перед этой ты, значит, не стесняешься переодевать трусы?! — почти рычит его собеседник.
— Так она ж под кайфом, всё равно ничего не запомнит, — отвечает ему первый голос. — Блин, который час? Где этот Радим? У меня терпение лопается.
— Я тебе говорил, — цедит слова второй. — Он уже уехал. Ольгу повёз домой. Уймись уже, наконец. Ему эта шалава не нужна. Он её на кухне уже один раз трахнул.