— Пока не уверен, но вот тебе совет: проверь все авиарейсы из Майами в Висконсин начиная со вчерашнего дня. Имя Вон Дункан тебе что-нибудь говорит?
— Ничего.
— Он служил охранником в «Колемане», теперь объявился в Висконсине и оказался связанным с Фрэнком Темплом и еще парой людей. Выясни о нем все и перезвони мне, — сказал Грейди и прервал разговор.
В коттедже, когда они вошли в него, было темно, и, пока Фрэнк не зажег свет, Норе было не по себе. Он так и не снял кобуру с пистолетом, и Нору почему-то тревожило то, что это ее успокаивает.
— Я подумывал, не съездить ли нам к вам домой, чтобы вы прихватили все необходимое, — сказал он, — но решил, что рисковать все же не стоит. Если они и следят за каким-то местом, им, скорее всего, ваш дом и окажется.
— Конечно.
— Занимайте любую из спален. В ванной есть новая зубная щетка, мыло и шампунь.
Он казался ей напряженным, неспокойным.
— Что-то не так?
— Да нет, ничего, — поморщился Фрэнк, но, помолчав немного, добавил: — Не нравятся мне эти люди.
— Те, что убили Джерри? Еще бы они вам нравились.
Он прислонился к стене, взглянул на пистолет, потом на нее:
— Я не такой, как он.
— Ваш отец? Я и не думала, что вы похожи.
Какие у него все-таки грустные глаза.
— Вам он понравился бы.
Что на это ответить, Нора не знала.
— Это и пугает вас больше всего?
— Что?
— Что вы любили его. Считали хорошим человеком.
Некоторое время Фрэнк молча смотрел на нее, потом направился к двери и вышел из дома.
Она вышла следом. Фрэнк сидел на бревнах, не позволявших дождям смывать землю на пляж. Когда Нора подошла, он указал ей на озеро:
— Понимаю, почему Эзра остался здесь навсегда.
— Да, место удивительное.
Воздух был теплый, однако небо затянули тучи, между которыми проглядывали лишь редкие звезды.
— Вы напрасно тревожитесь, — сказала Нора. — Ничто из сказанного мне сегодня копами не отличалось от того, что рассказали этим утром вы. Я не считаю вас опасным.
— Отец потратил немало времени, стараясь сделать меня опасным. Ваши слова разбили бы ему сердце.
Она вспомнила, как вчера он, безоружный, передвигался по мастерской, чтобы схватиться с бандитом. Сколько времени ушло у него на то, чтобы свалить негодяя? Две секунды, самое большее. Наверное, Фрэнк может быть опасным.
Он откинулся на траву.
— Скажите, а где ваша мать? — Нора и сама удивилась тому, что задала этот вопрос.
— В Балтиморе.
— Вы там и выросли?
— Нет. Просто она живет там сейчас.
— Они были в разводе?
— Официально не были. Жили вместе, пока мне не исполнилось пятнадцать. Потом отец ушел из дома. Правда, он всегда говорил, что они еще воссоединятся.
— Вы были близки с ней?
— По меркам счастливой семьи, пожалуй, не очень, но других близких людей ни у меня, ни у нее не было. Мы часто перезванивались, я время от времени заезжал к ней. А несколько лет назад она снова вышла замуж.
Нора сидела, обхватив колени, и глядела на воду. Теперь, когда Фрэнк лежал на траве, она не различала его лица.
— Он убивал, брал за это деньги, и потому представляется большинству людей человеком, вне всяких сомнений, дурным… а я жалею, что они не знали его, — сказал Фрэнк. — Теперь он всего лишь чудовище, понимаете? А на свете нет ничего более одномерного, чем монстры.
— Мне очень жаль, — сказала Нора. Какая все-таки до жути пустая фраза.
Тишину нарушил донесшийся с озера негромкий стук мотора. Нора выпрямилась, вглядываясь в водный простор.
— Это Эзра плывет, — сказал Фрэнк.
— Откуда вы знаете? Ни огней, ничего. А что, если…
— Это не они. Лодка огибает отмель, а там на одном везении не пройти. К тому же я знал, что он проведет на озере всю ночь. Эзра относится к своим обязанностям очень серьезно, а нынче ночью в их список попали и мы.
Стук мотора стих, теперь Нора слышала лишь легкий плеск воды о берег.
— А какова ваша история? — спросил Фрэнк.
Нора повернулась к нему:
— Вы о чем?
— Ну, вы из Миннеаполиса. Ваш отец жил здесь, владел авторемонтной мастерской, потом с ним случился удар.
— Да.
— Так что же держит вас в этих местах?
— Разве перечисленного вами не достаточно?
Он сел, наклонился вперед, теперь Нора снова видела его лицо.
— Возможно. Я, собственно, пытался спросить, сводится ли все только к этому.
— Я приехала сюда ради папы, — сказала она, тщательно подбирая слова. — Но это не значит, что не существует других причин, которые делают жизнь здесь более привлекательной для меня.