Еще один шаг, приближающий меня к цели.
Самым мудрым выбором за всю мою жизнь было решение специализироваться на экономике во время обучения в Гарварде. Я изучала не только то, как работает экономика и как заставить фондовый рынок работать на себя, но и психологию, лежащую в основе различных экономических практик. Что заставляет богатых и привилегированных людей стремиться наращивать богатство и добиваться большей власти. Как социально-экономические изменения влияют на каждый отдельный класс граждан. Моя история «из грязи в князи» резонировала с успешными биржевыми брокерами, с которыми я работала, некоторые из них брали меня под свое крыло, пока я продвигалась по карьерной лестнице. Они направляли меня, учили и заставляли смотреть на инвестиции в совершенно ином свете, делились повседневными практиками, о которых я бы никогда не узнала — все это послужило ступеньками к моему собственному богатству. На моих условиях. Благодаря себе самой.
Затем, объединив теоретические знания и опыт лучших, я начала применять их на практике. Шаги, которые я предприняла, чтобы изменить свой образ мыслей, открыли для меня новые двери, возможности. Я никогда не получила бы этого всего, если бы потеряла полную стипендию ради какого-то мальчишки, который заставил меня поверить, что любил меня так же, как я его.
Кроме того, изучая психологию экономики, я многое узнала о себе. Хоть я и не признавалась в этом даже самой себе, ненависть, которую я испытывала к элите, была, на самом деле, завистью. Ну, за исключением Блэр. Эта ненависть была слишком настоящей. И я поняла одно. Я хотела жить как они. Я желала, чтобы у меня была возможность так же делать все, что захочется, как они позволяли себе, и никто при этом не осмеливался оспаривать их желания. Чтобы не сожалеть о восхождении к вершине по головам и различных злоупотреблениях.
Зависть съедала меня живьем, потому что я хотела войти в их круг. Я желала почувствовать, что стала достаточно хороша для них.
Уайт разорвал этот порочный круг во мне.
Исследуя документы в колледже, я наткнулась на статью, в которой поднимался вопрос о том, куда подевались корпоративные рейдеры 80-х годов. Я все взвесила в уме и сейчас была готова дать ответ на этот вопрос.
Около четырёх лет назад, когда я работала биржевым брокером на Уолл-Стрит, Уайт Вестон принял бразды правления компанией у своего отца. Я фанатично шла по его следу, прочесывая Интернет вдоль и поперек в поиске любой информации о его личной и профессиональной жизни. Каждая мелочь, которую я смогла найти, помогала мне пополнить арсенал против него.
Его склонность к обновлению статусов о личной жизни на Facebook сместилась в сторону строго деловой информации, для меня это даже было лучше. Я собирала все кусочки данных, которыми он делился, и складывала их вместе, оценивая его следующий шаг.
Годы, потраченные на Уолл-Стрит, не прошли даром и помогли мне основать свою собственную компанию. Сегодня было ее официальное открытие, но я готовилась к этому дню долгие годы. Вместо развития с нуля, как делают большинство начинающих проектов, моя компания начала работать, уже владея другими компаниями — лидерами в своих областях. Самое замечательное в холдинговых компаниях — нам не надо ничего делать. Вложенные инвестиции окупаются, и я извлекаю выгоду от их достижений.
Мои сотрудники — профессионалы высокого уровня. Некоторые из них управляют средствами наших текущих компаний, а другие исследуют потенциальные новые дополнения к холдингу СЭМ. Единственный фактор, характерный для всех наших инвестиций — разнообразие корпораций, с которыми мы работаем в союзе. Такой подход уравновешивает мой портфель акций и позволяет, как говорится, держать яйца в разных корзинах. Единственное, что может сделать этот день для меня еще лучше — это звонок с информацией о положительном результате, который я жду.
Мои руки начинают дрожать, а дыхание сбивается, когда раздается телефонный звонок. Я давно не испытывала такое чувство тревоги. Я была уверена в каждом завершаемой мной сделке. Но от этого звонка зависело многое. Я сама многое вложила в это дело, и теперь остро осознавала, как это влияет на мой обычный мыслительный процесс.
— Меган Кинг, — отвечаю я.
— Меган, это Чарли. Как ты? — его голос звучит оптимистично и немного взволнованно, что дает мне повод надеяться на благоприятный исход голосования.
— Все хорошо, Чарли. У нас сегодня официальное торжественное открытие, и все так возбуждены. Как ты?
Все, что я хочу, это засыпать его вопросами, но не желаю при этом демонстрировать ему свою обеспокоенность. Для меня это нехарактерно и может вызвать подозрения.