— Я сказал, чтобы ты легла! - Он толкает меня на спину. Нависает надо мной.
— А ты кто? - Черты лица в полутьме кажутся знакомыми, но я никак не могу вспомнить кто это. Зато так сильно хочется, чтобы он поцеловал меня, что я прошу его об этом.
— Я потаскух не целую.
Глава 2.
— Я потаскух не целую!
Резко открываю глаза, и мой взгляд упирается в спину мужчины. Раннее утро, часов шесть, а я проснулась от грубых слов, прозвучавших во сне. Или не во сне, а это обрывки воспоминании?! Сначала я просто лежу и пытаюсь понять сплю я еще или уже проснулась? Потом приходит осознание, а вместе с ним такой стыд, что я застонав, закрыла лицо руками. Понимание всего того, что со мной произошло гвоздем впивается в мозг и меня начинает трясти от беззвучных слез. Что я натворила?! Вчера так напилась, что даже не помню, как лишилась девственности. Вообще ничего не помню, кроме… -Я потаскух не целую! - Последнее четкое воспоминание, а перед этим? Мучительно напрягаю память. Было еще что-то, что-то страшное. Но пока пытаюсь вспомнить, тихонько, чтобы не разбудить, голого мужчину, выбираюсь из постели. Не знаю кто он и узнавать не хочу! Еще достаточно темно, но одежду на полу видно. Его одежду. Джинсы, рубашка, свитер, носки, туфли, все его и ничего моего. Ползая по полу в поисках своих вещей, ощутила, как внутренняя сторона бедра повлажнела. Подумала, не кровь ли? Пробую рукой. Что-то липкое. Подношу руку к глазам и смотрю на нечто несколько минут, пока до меня не доходит что это. Сперма. С брезгливостью быстро вытираю руку о простынь. Значит еще и это! На глазах выступают слезы. Еще и заразу ко всему какую-нибудь получу! Продолжаю шарить руками по полу и натыкаюсь на презерватив. Использованный презерватив. Один. Второй. Третий. Боже! Меня бьет уже крупная дрожь, а в голове услужливо всплывает воспоминание: - За дверью подождешь своей очереди!
Чтобы не закричать закрываю рот руками. Тот, который в постели был последний. Либо третий, либо четвертый. Но я ничего не помню! Меня изнасиловали несколько человек, а я даже не знаю кто!
Наконец нахожу свою одежду. Лежит вся сложенная стопочкой на стуле, а под ним туфельки стоят и сумочка. Это тот кто меня раздевал сложил, вспоминается мне. Аккуратист проклятый! Одеваюсь, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить последнего выродка. Мне страшно, так как неизвестно, что у него на уме. А в голове прокручиваются известные мне по новостям громкие случаи групповых изнасилований. Чудом выжившие жертвы доводили дело до суда, но положенного наказания насильники так и не получали. Видите ли у избитой и изнасилованной женщины, видевшей лица своих насильников и даже знавшей их по фамильно, слишком мало доказательств. А какие доказательства есть у меня? Полностью одевшись, пробираюсь к двери и дергаю за ручку. Заперто, но ключ торчит в замке. Открываю и выскальзываю в коридор. Напротив двери зеркало, смотрю в свое отражение. Глаза красные, заплаканные, губы припухшие, но синяков на лице нет. Нет их и на запястьях. Меня силой никто не держал. Ногти целые. Я даже не сопротивлялась. Между ног легкая саднящая боль от потери девственности и только. Ни их лиц, ни имен я не знаю. Да я даже не помню, как все это было! Вообще ничего! Как я могу доказать, что было изнасилование, а не добровольное согласие?! У них деньги и богатые родители, а у меня ничего. Нет никаких шансов добиться справедливости. Даже, если я наберусь смелости, вернусь в спальню, растолкаю того последнего, узнаю, как его зовут и пойду в милицию. Все равно доказать ничего не смогу. Он расскажет свою версию событий, а именно, что я была с ним добровольно. Наверняка и свидетели этому найдутся. Кстати о свидетелях! А где Лариса и Света? Сбегаю по лестнице вниз, через гостиную в коридор, где на треногой вешалке висит одиноко мое пальто. Ни куртки Светы, ни пальто Ларисы. Срываю свое пальто и спешу к входной двери. Они бросили меня, оставили в пользование своим богатеньким дружкам! На моих глазах уже злые слезы. Лариса знала, что меня в спальню отвел один из ее дружков, и спокойно уехала домой. Как она могла так со мной поступить?!
Входная дверь оказалась не запертой. Спускаясь на лифте я прислонившись лбом к стенке позволила себя разрыдаться в голос. В голове мелькали картинки того, как я во всем признаюсь маме, как она осуждающе смотрит на меня. —Я ведь тебя предупреждала! - Скажет она мне. - Я тебя воспитывала, учила уму разуму, а ты как малолетняя дурочка, да еще по пьяни…Разве для этого я тебя растила?! Чтобы ты не за учебу думала, а по всяким мажоровским вечеринкам бегала! Вот и добегалась! Сама виновата! - Да именно так она и скажет. Строгая, нравственная до абсурда, она меня не пожалеет. Нет, я ей ничего не расскажу. Никому ничего не расскажу. Постараюсь все забыть, словно это было не со мной, словно это был только страшный сон. Никто ничего не узнает.