— А куда мы вообще тащимся? — хмуро спросила Тами-в-кружочек. Поставленные ей описанным человеком-осьминогом засосы налились здоровой синевой, которая вовсе не спешила переходить в здоровую желтизну.
— Записывать Мимику на Турнир, — миролюбиво ответил я, тыкая пальцем в щеголяющую фингалами бардессу, — Она одна вчера попыталась, так ей вон, на пробах досталось.
— Так плохо пела? — удивилась всем неповрежденным и красивым лицом Матильда.
— Наоборот, — с сожалением посмотрел я на крашенную блондинку, — Она, несмотря на всю свою доставучесть и эгоизм, теперь поёт очень хорошо. За что и получила.
— А нам нафиг сдалось её сопровождать? — тут же пробурчала гномка, прекрасно помнившая, что у меня изначально было мало желания возиться с кошкодевочкой, имеющей и так слишком много бонусов с наших приключений.
— А потому, что запись проходит в цивилизованном и огороженном районе Поллюзы, — пояснил я смену планов, — Очень хочется увидеть, что для местных и гостей значит это понятие.
Также я хотел увидеть тех, кто бьет маленьких кошкодевочек по лицу, но об этом распространяться не собирался. Лидеру ни к чему показывать слабость, и то, что на нем вполне работают такие замшелые и прописные истины как «Мы в ответе за тех, с кем переспали… много раз».
«Цивилизованная» часть города действительно существовала. Она была целиком огорожена также как и гавань Поллюзы, находясь под пристальным вниманием куакарабилли. Пройти внутрь мог любой, кто мог предъявить пропуск в виде одного миллиона канис, либо одобрения, полученного от комиссии по приему конкурсантов. Показываешь, что ты при бабках, и свободно вальсируешь в цивилизацию. Как миллиардер, филантроп, плейбой и гаремодержец горячо одобряю!
Да и было тут очень даже хорошо! Двухэтажные домики из дикого камня, пусть и кривоватые, но чистые улочки, птички поют, а морды, что попадаются навстречу, все как одна лишены отметин многодневных загулов. Деловой центр города производил удивительно приятное впечатление! Еще приятнее оно стало после того, как зайдя в самый обыкновенный магазин, мы смогли прикупить «плащей анонимности» на всю нашу бригаду, включая Самару, которой досталась «попона анонимности». Я так сильно старался не заржать, что даже заплатил за всё сам, устроив фестиваль невиданной щедрости. Дорого, конечно, по 30 миллионов за плащик, но суммы были откровенно смешными, учитывая редкость товара и его стоимость в других местах.
Продавец на радостях задарил всем по амулетику «дорожного счастья». Простенькая серебряная подвеска на магически укрепленной цепочке работала как стерилизатор и противопростудное, а заодно спасала от инфекций и венерологических заболеваний. Одев свою блестючку на шею, я принялся осуждающе смотреть на внезапно заинтересовавшийся потолками, полами и окнами лавки гарем. Стоящая у входа Самара, покрасневшая как помидор, не знала куда девать руки с амулетиком, но потом всё-таки хозяйственно его заныкала.
А мы пошли регистрировать Мимику.
Перед входом в административное здание, где принимали заявки на участие в конкурсе, тёрлись неприятные личности, больше всего похожие на похмельных певцов шансона. При виде нашей бардессы они тут же оживились, начали издавать гортанные недовольные звуки и идти нам навстречу, закатывая рукава. Я на секунду замер, переваривая, насколько они были похожи друг на друга. Два мускулистых эльфа, нос каждого был неоднократно переломан, мощный высокий гоблин с ирокезом и зияющими просветами на месте многих зубов, три человека, похожих как братья, орк с отрубленным ухом…, и они все были исполнителями! Яркая бросающаяся в глаза одежда, у половины за спиной какие-то балалайки на ремнях! Как чудесен мир.
Ненавижу рэп и шансон. Первое частенько рекламирует и превозносит какое-нибудь хулиганство типа употребления наркотиков, пацанских разборок и примитивного сленга, а затем запропагандированные и попавшие в тюрячку вполне имеют шансы приобщиться ко второму, тоскливо дыша воздухом через решетку. Искусство, конечно, требует жертв, но, когда оно требует таких — это не искусство!
— Эта участвовать не будет! — рявкнул самый представительный, оказавшийся носителем наглой, самодовольной и зеленой морды орка, тыкая толстым немытым пальцем в сторону Мимики.
— Это официальное заявление властей Агабахабары? — невозмутимо спросил я… Артхуула.
— Только куакарабилли может говорить от лица властей, — пожал могучими фиолетовыми плечами минотавр.