— Ты чего? — вслух недопонял я происходящее, убирая свой приз в виде серебряного пузатого карлика, — Ну чего ты?
— Ыыыыы…, - информативно поведали мне, продолжая удушение.
Тут еще и на плечо рука опустилась. Это была Саяка, зачем-то сделавшая серьезное лицо.
— Мач помог мне стать великой волшебницей золотого класса! — выдала наша мудрица.
— А меня сделал богатой и знаменитой! — одну из ног обняла улыбающаяся рыжая гномка.
— А я получила друзей! — висящую на груди кошкодевочку мягко пихнула внушительная грудь Матильды, тоже полезшей обниматься.
— #$#!@, - что-то пискнул филийский вжух, молнией залетая мне на голову.
— Ыыыы…, - вновь повторила бардесса, находящаяся в полном нестоянии.
— Мач Крайм — мечты сбываются! — решительно гаркнула Саяка, вызывая у меня дрожь в ногах и томление в животе.
На язык, конечно, очень просилось похвастаться серебряной фигуркой с автографом самого Вадуна Шакололы, но что-то мне подсказывало, что делать это будет неправильно. Поэтому стоял молча, как мудрый старый дуб, улыбался прилично, да гладил облепивших меня девчонок по головам. Ну что тут поделаешь, прямо детский сад, штаны на лямках. И ревут-то теперь все, даже у Самары глаза на мокром месте. Про Датсуне и говорить не стоит, вон как её Кинтаро поддерживает. И смотри, за что он её поддерживает! Еще и жмакает, паразит. А она-то и не против!
Не будет у меня тридцать третьей запасной, вот прямо чую.
Так, пора это всё прекращать! Я не хочу стоять на жаре, смоченный слезами прекрасных дев с видом на развозящую сопли кентаврицу и хамеющего в органолептическом угаре обычного японского шк… императора!
— Слушай мою команду! — громко гаркнул я, — Берем ноги в руки и бежим на Веритас! Пришло время покинуть Агабахабару!
— А меня с собой возьмете? — томно пискнула уже нехило так возбужденная Датсуне, извиваясь в клешнях у Кинтаро, — А то меня бросилиии…
— Возьмем! Шнеля-шнеля-шнеля!! — начал покрикивать я, приводя окружающих в чувства, — Напразднуемся, уплыв отсюда подальше! Я хочу назад, к нормальной жизни!
— Да!! — тут же очнулась Тами, — Хватит! Нас ждут приключения! Монстры! Деньги! Битвы!
— Убивать, убивать, убивать, убивать…, - тут же завыла хмурым голосом Саяка, причем, определенно в какой-то почти знакомый ритм. Удивительно, но подхватили все, включая Матильду!
Однако, потом все представительницы прекрасного пола выразили мне «фи» идеей скакать до корабля как оглашенные. По их солидарному мнению, победительница Сладкозвучного Турнира могла только шествовать, причем торжественно и победоносно. Это не было лишено определенной логики, поэтому я посадил Мимику себе на шею, наказав заботиться о продолжающем сидеть на голове Виталике, и возглавил нашу немалую процессию по направлению к гавани.
Шли мы… прямо красиво. Впереди весь такой рыцарственный я, напяливший почти полный доспех, на мне млеющая голосистая кошкоженщина, по бокам остальные «зловещие» члены команды, знакомые и друзья, а позади оживленно гомонящий табун из тридцати двух возбужденных и слабоодетых подростков с хвостиками и ушками. Процессия получилась очень красивая и внушающая!
…только зрителей не было. Улицы Поллюзы были совершенно пусты. Не было ни немногочисленных аборигенов, ни опоздавших на последний корабль гостей, ни куакарабилли. Вспомнив, куда делись последние, я нервно сглотнул, озадаченный плохими предчувствиями. Это что, получается, что я собственными руками сделал Поллюзу беззаконной? Без единого вмордураздатчика? Недоработочка, герр Мач Крайм, большая недоработочка, способная вызвать проблемочки… Нам бы до гавани бежать, там-то охрана железно есть!
И, конечно, стоило подумать о проблемочках, как они и повылазили.
В буквальном смысле. Нас зажали на широкой улице богатой части города, между высоких каменных домов. Сзади, спереди, даже с крыш неторопливо выползали, выходили и даже выхрамывали менестрели, барды, рэперы, певцы, танцоры диско и прочая творческая интеллигенция. Всех рас, видов и национальностей. Объединяли их две вещи: оружие в руках и мерзкая гадкая улыбка на лицах и мордах. Действовали они очень неспешно и уверенно, но понять почему было можно — даже с того места, где я стоял, можно было насчитать под две сотни голов.
Знакомых среди них не было.