А рыбы здесь много, и рыба чудесная. Сильные, метровые тушки рыбы, похожей на тайменя, я смог вывести к песчаному пляжу только на пятый раз. Когда рыба оторвала мне несколько блесен и сломала два спиннинга. В конце концов, я плюнул и стал забрасывать леску с блесной руками. Так я взял три рыбины, посёк леской все руки и прекратил рыбалку. Проще только глушить рыбок током в аквариуме. Никакого удовольствия. Рыбачишь, как в магазине самообслуживания. Просто подходишь и берешь с витрины то, что тебе нравится.
Все рыбины были с крупной желтой икрой. Поскольку я не умел её готовить, то уступил место Лямому. Ни таза, ни ведра у нас не было, а котел был предназначен для ухи. Но аборигена это не смутило. Он выкопал в мокром песке солидную ямку, устлал её взятой в "Муле" толстой черной пленкой и выпустил туда килограммов восемь икры. Потом долго сидел около своего засолочного чана, бросал туда небольшими горстями соль, тщательно мешал икру рукой, то и дело вынимая и выбрасывая из икры какие-то белые нити и пробуя по нескольку икринок на соль. Наконец он довольно усмехнулся, положил сверху ямы несколько прутьев, осторожно, чтобы не запорошить икру песком, прикрыл той же пленкой и гордо проковылял к костру.
– Завтра можно есть, икра будет готова. А что ты делаешь, Стас?
– А я делаю уху, как её делают у нас, на Волге... – вздохнул я.
Лямой что-то почувствовал и внимательно посмотрел на меня.
– Волга... это далеко, Стас?
– Это так далеко, охотник, что всю жизнь будешь идти, а живым не дойдешь... – расстроено пробормотал я. – Давай тарелку, однако! Рыба долго не варится, уже готово... Ух-х, хорошо! Костер – это тебе не какой-то там кухонный комбайн! Даже производства аграфов.
Поев ушицы, мы споро устроили примитивную копчушку и развесили в дыму оставшиеся куски рыбы на заточенных палочках. Охотник набросал в маленькое пламя коптильни каких-то шишек, пообещав, что вкус будет специфический. На том мы и уснули...
После одобренной всем коллективом общества охотников и рыболовов икры, мы провели еще несколько вылазок на природу. Они были необходимы. Я немного снизил интенсивность, но продолжал упорно изучать новые базы. А выходы в лес давали прекрасный отдых и расслабон.
До крайнего случая, когда мы с Лямым в лесу случайно напоролись на луассу. Пошло бы дело чуть-чуть иначе, и можно было бы уверенно говорить о полном расслабоне сфинктера и вскипевших мозгах...
Глава 3.
В большом и низком зале забегаловки, которую все здесь уважительно называли "таверна "Окраина", было темно, терпко пахло дымком и горелым деревом винтажных факелов, с лёгким треском полыхавших на бревенчатых стенах, и перебивающим все другие запахи ароматом туземной приправы под незатейливым названьем "тухляк". Пахла эта приправа э-э... и в самом деле специфически, но вкус придавала прожаренному на открытом огне мясу – закачаешься!
Я акульей ухваткой оторвал от истекающего соком и жирком горячего куска мяса еще один полноразмерный шмат, и просто таки отвалился в нирвану, прикрыв от переполняющих меня чувств глаза и пережевывая сдобренное вулканическим огнем тухляка фирменное блюдо "Окраины". Живой! Сытый. Пьяный. Эх-х, хорошо-то как! Руки немного дрожали. Отходняк, понимашь...
– Больше так не делай, Стас, – проскрипел тихий голос. – И не вздумай кому сказать...
– Не скажу, Лямой, не сомневайся... Самому страшно стало. – Я налил из глиняного кувшина местного пойла из зеленых древесных шишечек. Махнул разом, передернул плечами, на выхлопе гаркнул "ёп-п-ть!" Этот самогон здесь держали только для меня. Больше никто его пить не осмеливался. Не могли залить в глотку семидесятиградусное самодельное топливо для аэробайков и средство для разведения костров. Э-эх, а еще колонизаторы! Покорители планет, называется. Вы еще чистый девяносто шести градусный медицинский спирт не пили, горячие парни с Фронтира...
Так что мы сейчас обмывали с хромоногим туземцем, подвизавшимся у меня егерем и проводником, наше счастливое возвращение из леса, общее количество голов и конечностей, полностью совпадающее с тем, что и было у нас перед выходом в экспедицию, и прибавившиеся к трофеям несколько шкур и черепов местных хищников. А руки у меня подрагивали при воспоминании о луассе, здоровенной и крайне опасной твари, немного похожей своими очертаниями на земную росомаху, только светло-бежевую по окрасу, метр сорок в холке, с восьмисантиметровыми клыками и способностью ментально воздействовать на своего противника и выключать ему мозги. Или на жертву беззащитную, что будет вернее на все сто процентов. Нет у луассы тут противников, вот ведь в чем дело. Одни жертвы... Я менталистом или псиоником себя не считаю, но метрах на восьми враз заледеневшими хребтом и затылком инстинктивно почувствовал эту скотину и с разворота сразу начал стрелять. Не рассуждая. И повезло в том, что одна двадцатиграммовая пуля вошла луассе прямо в пасть. А то бы она сейчас наслаждалась видом новых трофеев – наших шкур и черепов. Да-а...