Джои ухватил явно недовольную этим Муху поперек тела и убежал в зал.
Ужин вышел довольно скромным и тихим. Даан, кажется, не меньше жены был расстроен необходимостью начинать жизнь с начала. Альберт косился на супругов и недоумевал: разве это не их выбор? Так почему они не рады?
– Уже решили, как ребенка назовете?
Даан отвлекся на тарелку с солянкой, поэтому вопроса не увидел, а Лиа озадаченно почесала в затылке, разворошив собранные в пучок волосы.
– Не думали. Ну, у нас есть много знакомых, в честь которых можно назвать сына. Да и дочь тоже.
– Ты не хочешь дочку?
– С девочками одни проблемы, – приложив руку ко рту, будто говорит по секрету, ответила Лиа и улыбнулась мужу. – А вот Даан хочет дочь. Он еще не знает, насколько это страшно.
Отужинав, остаток вечера они почти не разговаривали, возились с вещами в разных комнатах, и только Джои осуществлял между ними связь.
Было уже очень темно, когда Альберт попрощался с Лиа, обнял ее, пожал руку Даану и потрепал по волосам Джои. Джои шмыгнул носом и вручил ему обмякшую Муху.
– Если будет что-то нужно, приходи и бери, – на прощание сказала Лиа.
Альберт кивнул.
– Удачи.
Уже идя по улице, Альберт гладил поникшую кошку между ушей и разговаривал с ней.
– Да, мне тоже тебя жалко, зверь. Но себя мне куда жальче.
Когда бутылка, принесенная Лиа, подошла к концу, Альберт подумал, что что-то все же нужно делать. Он даже пару раз, кажется, наорал на Марту, когда та пыталась его побеспокоить, окликнув из своей комнаты, но так и не спустилась.
Задумчиво обведя взглядом стол, Альберт поднялся, взял ведро с грязной водой, сгреб все со стола, не разбирая еду и посуду, не обращая внимания на пенные брызги. Очистив стол, он вышел на задний двор и, не глядя, выплеснул в яму все содержимое. Оставив перевернутое ведро у ямы, Альберт зашел в дом, накинул на плечи куртку и снова вышел. По дороге заглянул в пустой загон, стойкий запах из которого почти выветрился, перемахнул через забор, который без ключа не открывался, а в детстве казался просто непреодолимым препятствием на пути к свободе.
Тропинка в горы начиналась прямо от забора, по ней Альберт и пошел, поворачивая на заросшую, колючую и каменистую дорожку, по большой дуге обходя кладбище. Он поднялся выше, на уступ, нависающий над предгорьем, и сел на самом краю, свесив ноги. Прямо под ним раскинулось кладбище.
Половины имен тех, кто лежал сейчас под ним, Альберт не знал. Ему казалось странным спрашивать об этом родителей. Он даже не знал, где похоронена мать Лиа – на похоронах из всей их семьи был один Карел, его с Юнгой оставили дома.
Альберт примерно угадал кресты Лиама и Тиля и, совсем незаметный, крест человека, упавшего с неба. Кладбище двумя сторонами прижималось к горе, и рядом с могилой отца Альберт различил пустое место. Он понимал, для кого оно осталось, и ему было очень нехорошо от испытываемых эмоций: он ждал этого и очень боялся. Просто потому что не знал, куда ему в таком случае идти. И в то же время знал и очень этого не хотел.
Альберт подтянул колени к груди и сцепил руки в замок. Ему казалось, что он уплывает в теплое марево, и тут же его прошибало дрожью от холода. Наверное, он не заметил, как задремал, потому что кресты то удалялись, то приближались, неуловимо меняли форму, а потом и вовсе исчезали за горизонтом, вместе с Гором переваливая за зыбкую линию за башенками на стенах Завода. Завода уже не было, он пропал из сознания Альберта, как и все, о чем он очень не хотел думать, но не мог.
Завод вдруг встал перед его глазами, из-под земли появился Гор, за ним высыпали на подножие горы десятки могильных крестов.
Альберт поморгал, прогоняя сонную муть, пощипал замерзшие плечи и поднялся. Ему показалось, что он слышит тихий, но уверенный гул моторов.
С противоположной стороны на Завод налетели птицы. Они вынырнули из-под дымных облаков, клубами поднимающихся из заводских труб. Зашли на посадку, открыли люки, и оттуда посыпались листки бумаги. Альберт, во все глаза наблюдая за этим, подумал, что это очень странный способ доставлять в город бумагу. Только спускаясь к Гору и не чувствуя замерзших пальцев, Альберт задумался о том, почему он впервые увидел, как лодки пролетают над городом, и, уже заходя в дом, нашел ответ. Тот раз, когда все горцы наблюдали падение лодки, был единственным, когда клин шел с их стороны по прямой. Лодки, если и прилетали регулярно, шли из-за горы, по широкой дуге огибая ГорГор, и потом ныряли в смог над Заводом.