Альберт вздохнул, но спорить не стал. Он ожидал вопроса, он его и дождался.
- Куда ты ходил так рано?
- Да не спалось что-то, решил пройтись, - Альберт снова дернул на себе мятую рубашку, куртку он забыл у Петерс. - Сейчас приготовлю нам завтрак и пойду дальше работать. Картошку копаем.
- Это хорошо. Давай, я пока порежу салат, а ты сходи переоденься. А то такое ощущение, что ты спал в этой одежде.
- Спал, - смущенно признался Альберт, усадил Марту за стол, дал ей в руки нож и вареную картофелину, а сам поднялся наверх, чтобы надеть тонкий свитер вместо рубашки.
С каждым днем становилось все холоднее. С удовольствием вытащив руки из рукавов, Альберт обнаружил, что пузырьки ожогов на ладони лопнули, а кожа задралась по краям. Вздохнув, он пошел вниз.
Марта чистила картошку, поэтому не заметила, как ее сын приложил к ладони кусок оторванной марли и заклеил его пластырем. Старательно держа руку чуть позади, он сел рядом и принялся резать морковь. Минут на десять повисла рабочая тишина: нож стучал о деревянную доску, Марта что-то мурлыкала, Альберт насвистывал.
Все было как раньше: скоро придет от Мартенсов Юнга с руками, грязными до локтей, и Марта будет лить графин за графином; вернется от Маркеса Карел, злой и голодный; с заднего двора зайдет Тиль.
Хорошо было раньше.
- Что у тебя с рукой? - Марта подняла голову, только дочистив последнюю картофелину и положив ее в тарелку посреди стола.
- Ничего, обжегся по глупости, - Альберт махнул ножом.
Ладонь с пластырем действовала куда лучше, чем если бы он ее забинтовал.
- Все нормально, видишь, - он показал кулак и тут же разжал руку.
Не очень качественный заводской пластырь уже начал отклеиваться - под уголки попали кусочки картошки.
Марта добавила в миску картошку и кусочек масла, перемешала.
- Неси тарелки, Берти.
Альберт кивнул и поставил две тарелки на стол, побродил по комнате в поиске вилок, но не нашел, поэтому присел у ведра для грязной посуды, извлек оттуда несколько приборов и тут же вымыл.
- Вот.
Он отдал вилки Марте и вернулся к плите. Поставил на спираль чайник, засыпал туда заварку и накрыл крышку.
- Сейчас заварится, и я сяду. Ты ешь пока.
Но Марта его дождалась и только после того, как Альберт поставил перед ней щербатую кружку и сел сам, принялась за салат. Задумчиво ковыряясь в завтраке, Альберт не знал, о чем поговорить, поэтому рад был встать из-за стола.
- Давай, я помою, а потом пойду.
Марта кивнула и, ничего не говоря, неспешно ушла наверх.
Наскоро вымыв тарелки и чашки и протерев их полотенцем, Альберт все расставил по своим местам, придирчиво осмотрел кухню и ушел, не оставив ни следа своего пребывания.
Как Карел и Юнга. Он теперь каждый раз уходил так, будто решил не возвращаться.
В землянке, как обычно, было влажно и холодно, но Альберт не собирался задерживаться. Он сгрузил в коробку, которую обычно брал для этого у Мартенсов, все головы, на которых парафин накрепко застыл, подхватил ее за ручки и поднялся наверх.
Его - и головы, конечно - ждала Петерс. И он совершенно не ожидал увидеть ее не одну.
Вошел Альберт боком, открывая ногой дверь перед собой, поэтому, когда он понял голову, Маркес уже отпускал руку Пет, и они оба повернулись на звон колокольчика.
Маркес раздраженно цыкнул и быстро вышел из зала, заглянув в коробку, которую нес Альберт, и чуть толкнув его плечом. Петерс сползла по стойке и закрыла лицо руками. Плечи ее дрожали.
Альберт поспешно поставил коробку на прилавок и потянулся к девушке, оборвав себя на полпути. Он не знал, как утешать девушек и женщин. Марта всегда была весела, а Юнга в минуты расстройств могла отвесить такую оплеуху, что от нее все старались держать подальше. Учиться было не на ком.
Победив свою нерешительность, Альберт все же присел рядом, притянул к себе Пет и обнял ее за плечи. Девушка стиснула его шею, уткнулась лицом в плечо и разрыдалась: по-настоящему, с всхлипами и заиканиями.
Альберт никогда не видел такого раньше и даже немного испугался.
- Пет. Петерс, милая, - озадаченно пробормотал он. - Петерс...
Ее узкие плечи задрожали. Альберт вздохнул девушке в волосы и принялся гладить ее по спине. Он был в полнейшей растерянности и не знал, что делать. Да так, видимо, никогда и не узнает.
- Пет, хорошая, посмотри на меня.
Петерс подняла взгляд, со всхлипом выдохнула и снова вздохнула. Глаза у нее были насыщенно зеленого цвета, такие яркие на фоне покрасневшего белка. Все это в обрамлении слипшихся длинных ресниц.
- У тебя глаза красивые, очень, - Альберт взял лицо девушки в ладони и коснулся губами ее лба, влажных щек, ресниц. - Что случилось?