Карел как раз поднялся, чтобы выйти из комнаты.
- Нет, я иду за тарелкой и стаканом для тебя.
- И для себя.
- И для себя тоже.
Спустившись вниз, он наклонился к Марте, чтобы взять с полки тарелку, и негромко спросил.
- Как ее рука?
Марта оглянулась на него и ничего не сказала. Немного посопев ей в затылок, Карел предложил:
- Может, стоит?..
Женщина снова ничего не сказала, только взглянула обреченно.
Альберт притянул к себе блюдце, зачерпнул с него молочного меда и сунул ложу за щеку. На считанные секунды его лицо окрасилось всей гаммой удовольствий, затем промелькнуло что-то темное, и он снова заулыбался.
- Вкусно?
Йохан покрутил в руке длинную ложку, постучал ею по краю стола, отложил и взялся за вилку. Похрустев овощами и тщательно прожевав небольшой кусок мяса, он озадаченно принялся рассматривать зубцы.
- Вкусно. Ты чего?
Альберт ткнул его в плечо, не отвлекаясь от чая и меда. Краем глаза он наблюдал за другом. Тот пожал плечами.
- Юнга просила тебя зайти к ней, как закончишь с урожаем.
Вот уже два года как Йохан переправлял товар в Завод и там, бывало, пропадал неделями. Возвращался всегда довольным и с деньгами, но никогда не отвечал на вопросы, неизменно улыбаясь.
- Зайду.
Йохан долил кипятка в свою кружку, опустил в нее ложку меда и потянул носом запах. Пахло, как и должно было, горячим молоком.
- Я привез ей из Завода подарок. Думаю, ей понравится.
Альберт удивленно обернулся. Он не очень понимал, с чего это его друг решил ответить на чувства преданной, но молчаливой влюбленной. Йохан дуэли взглядов не поддержал.
Хотя подарок - это всегда приятно.
- Как она?
Альберт пожал плечами и налил в мед немного чая из своей кружки. Консистенция при этом не очень-то изменилась.
- Ну, как. С тех пор, как ей ампутировали руку, не встает. Хотя, знаешь, - он досадливо повозил ложкой по блюдцу, собираясь с мыслями, - мне кажется, это не тело у нее болеет.
- А что? - немного растерянно поинтересовался Йохан, больше для того, конечно, чтобы поддержать беседу.
- Мозг, - Альберт коснулся тщательно вылизанной ложкой своего виска. - Она давно могла бы встать и начать работать, но голова мешает. Юнга думает, что никому она такая, без руки, не нужна. И работать не сможет, будет обузой. Вот бы кто-нибудь ее переубедил. Не знаю, цветов принес, предложил работу, с которой она могла бы справиться. Поддержал.
- Поддержал, - согласно повторил Йохан, поднимаясь и выглядывая в окно.
Весь его вид выражал как бы понимание и участие, но вместе с тем и явную растерянность. Как будто кто-то очень важный опаздывал и вот-вот должен был появиться на том конце улицы, который можно было рассмотреть из не очень чистого углового окна.
- А что Карел?
- А Карел - что? Он крутится вокруг, а что сделать-то может? Больше нотации читает, чем помогает. Да и сам после того, как от Маркеса ушел, себя лишним считает. А ей нужен кто-то такой, ну, уверенный в завтрашнем дне. Как ты. Понимаешь?
- Понимаю, конечно, - Йохан кивнул, развернулся, быстро подошел и присел перед другом на корточки, опираясь на его колени. - Найдем как я. Послушай: никто же не знает?
- Что? - расстроенный Альберт не сразу понял, что вопрос о ноже, но кивнул. - Не знает.
- А ты? Ты меня не обвиняешь?
- Нет. Ты же не специально. Но мне кажется, ты не понимаешь, о чем я говорю.
- Фуф. Да все я понимаю, - Йохан хлопнул его по колену и поднялся. - Сейчас же пойдем к тебе, я подарю Юнге свой подарок, поговорю с ней о жизни... Устроит?
Альберт снова кивнул в ответ, поспешно влил в себя остатки чая и вскочил на ноги. Кровать, на которой он сидел, отозвалась протяжным скрипом.
Йохан вздохнул - он явно не думал, что на самом деле придется куда-то идти - и открыл верхний ящик своего письменного стола. Порылся в нем, вытащил пару пачек накладных и, наконец, извлек из дальнего угла промасленный сверток из хрустящей коричневой бумаги.
- Во, - показав его другу, Йохан двинулся к выходу.
Крикнув Лиаму: «Я ушел, буду вечером!» - он пропустил вперед Альберта, а потом вышел и сам.
В этом году позднее лето затянулось неприлично долго, и Йохан, оттягивая момент неприятного разговора, повел Альберта дальней дорогой, через третью улицу. На ней как раз истошно орала кошка.
Кошек в Горе вообще было мало, а тех, что были, знали, можно сказать, в морду.
- Это же Муха!
- Муха? - растерянно переспросил Йохан, останавливаясь под единственным дубом, который стоял в черте города.
Была какая-то история: что-то вроде того, что это дерево проросло тогда, когда только начали строить Гор, когда это было всего два дома да поле. Тогда еще никто не рисковал ставить дома у самого подножия гор. Горы, знаете ли, раньше частенько потряхивало.